Спустя еще две, незаметно пролетевшие, ровно за месяц до моего дня рождения, я, сидя за шахматами, услышал незнакомую музыку, доносившуюся из четвертой палаты. Санитарка, обязанная следить за надзоркой, куда-то отлучилась, и я без промедления воспользовался шансом. Попросив Анатолия меня немного подождать, я проскользнул к источнику звука.
–Что это играет?-спросил я у паренька, который лежал на кровати рядом с тумбочкой, где стоял небольшой радиоприемник.
–Максимум,-ответил паренек, еле двигая ртом.
–Не слышал о такой группе.
–Это станция.
–А-а… ну так а чья песня?
–Металлика
Из преемника доносилось:
Welcome to where time stands still
No one lives and no one will
Moon is full never seems to change
Just labeled mentally deranged
–Точно. Что-то я их не узнал. Актуальная, кстати, песня,-сказал я, сев на соседнюю койку.
–О чем?-прозвучал вопрос. Казалось, мой собеседник немного улыбается, произнося слова.
–Про психушку. Тебя кстати как звать?
–Егор.
–Меня Джон.
–Американец.
–Ну да.
–Хорошо по-русски говоришь.
–Спасибо, ты сегодня поступил?
–Ага.
–Из-за чего?
–Наркотики, а ты?
–Вены себе порезал.
–Ясно.
Не знаю, что побудило меня заговорить с этим парнем, но диалог с ним вышел не таким уж опасным. Во всяком случае, моей психике он не повредил.
За металликой я прослушал еще две песни до боли точно передававшие мои собственные чувства. Эти песни: three doors down-here without you и Ozzy Osborne-I just want you я уже слышал и раньше, но теперь они зазвучали совершенно по-другому. Словно, кто-то залез ко мне в голову, выяснил, о чем я думаю и выразил в словах то, что у меня не получается выразить самому.
В течение месяца я при каждом удобном случае проползал в четвертую палату послушать пару-тройку песен. В половине случаев меня обнаруживали и выпроваживали до своей койки и, к моему счастью, никаких наказаний не следовало.
Мне казалось, что все песни, звучавшие на радио, были посвящены исключительно мне. Не то чтобы я постепенно убеждался в этом, но со временем эта мысль, всплывавшая всякий раз, когда я вспоминал или слушал эти песни, стала настолько привычной, что превратилась в некую основу для необычных выводов, подтверждавших ее истинность.
Первым бредовым, хотя мне так не казалось, умозаключением было убеждение в том, что я сам написал все эти песни.