Пока они обкалывали лёд и расчищали майну, Перебейнос ждал рядом, растирая руки и ударяя валенком о валенок. В голове крутилась прежняя мысль – о фляге с нагретым на животе коньяком – и ещё одна, которую он старался прогнать подальше. Лучше бы находка оказалась ошибкой, чем угодно, только не тем, что они действительно искали с утра семнадцатого декабря…
…а она оказалась именно тем самым.
На лёд, наконец, выволокли окоченевшее тело.
– Рукавом примёрз, – деловито сообщил один из городовых. – Здесь течение сильное, в залив утащило бы – сто лет не найти. А там корюшка съест, она завсегда мертвякам лица гложет…
– А ну тихо мне! – прикрикнул Перебейнос. – И нечего глазеть.
Сам он обречённо разглядывал утопленника, завёрнутого в плотную синюю штору и связанного верёвками по рукам и ногам. Впрочем, связанного не слишком крепко: штора сползла, и руки освободились от пут. Правое запястье обнимал массивный золотой браслет с застёжкой, украшенной императорским вензелем. Сейчас могло показаться, что мертвец боком ползёт по льду и тянется к кому-то скрюченными последней судорогой пальцами.
Утопленник быстро покрывался ледяной коркой. Среднего роста мужчина лет пятидесяти, ширококостный, но щуплый. На плечах – добротная бобровая шуба. Нарядно расшитая колосьями васильковая шёлковая рубаха задралась, под ней – ещё одна, исподняя, в пятнах почерневшей крови из порванного выстрелом живота. Чёрные бархатные штаны заправлены в высокие шевровые сапоги; на левый криво насажена фетровая галоша.
Кровь пропитала всклокоченные пегие волосы на размозжённом затылке, склеила лохматую длинную бороду и усы, залила лицо и рот, оскаленный в дикой ухмылке. Посередине лба зияло входное отверстие от пули, обмётанное пороховой гарью, – штанц-марка, верный признак выстрела в упор. Правая скула превратилась в сплошное месиво, глаз вывалился из орбиты, ухо разорвано, и всё же не узнать покойника было нельзя.
– Господи, за что же это… мне? – прошептал Перебейнос.
Он лихорадочно перебирал в уме события и обрывки слухов последних дней, начиная с семнадцатого декабря, и в одно мгновение успел вспомнить…
…о государе императоре, который сейчас так далеко отсюда – на войне, в белорусском Могилёве, в Ставке Верховного главнокомандующего…
…о государыне императрице, что в яростной истерике сыплет беззаконными приказами из Александровского дворца в Царском Селе…