Приобрести дурную привычку просто, избавиться от нее — сами знаете. Часто в сотни раз сложнее. Бажена пыталась — все без толку.
Но вот уже несколько месяцев — как рукой сняло. Каждый раз, когда, по логике, Бажена собиралась ругнуться, из ее рта вылетало что-то про еду.
Те, кто не нравился мэрской секретарше, стали вдруг «чесночными пирожками», «горелыми коржиками» и даже «тощей куриной ногой». Звучало уже более прилично, но и более странно.
Потому девушка старалась теперь реже ругаться и контролировать эмоции.
Телефон перешел на жалобные ноты, захлебываясь. На особенно драматичном моменте дверь распахнулась и в приемную ворвался вихрастый мальчик лет сорока пяти с толстой дермантиновой папочкой в руках.
— Кулибин, скажу сразу, — Бажена вернула поднос обратно на стол, собираясь выставить хорошо знакомого ей посетителя, — не можем мы твои чудо-юды купить.
У великовозрастного мальчика даже вихор на виске немного поник. Но он все равно захлопнул за собой дверь, отрезая пути отступления.
— Ивакин, — робко проговорил он, — моя фамилия — Ивакин.
— Да хоть Иосиф Виссарионович! Это не меняет сути дела. — Бажена заняла боевую позицию, прикрывая собой дверь в мэрский кабинет. — К шефу не пущу!
— Но это же, я лак изобрел. — пролепетал мужчина, теребя дермантиновый уголок. — Впитываемость уникальная! Состав проникает в любую поверхность: от камня до металла! И в производстве гораздо дешевле! Если им стены покрыть, от двенадцати до двадцати лет не надо будет делать ремонт, сколько денег налоговых сэкономим, Бажена Рудольфовна!
— Ивакин! — Бажена выставила богатую грудь вперед. — Я все понимаю, но и ты пойми, у нас — бюд-жет! Сперва тендер выиграй у области на поставку своего лака, а потом приходи! Мы в Заяжске вообще ничего сами купить не можем, все сверху присылают!
— Но как же, экономия, — бормотал оттесняемый к двери Ивакин, — Я даже ИП открыл! Вот!
Бажена, дважды в неделю видевшая эту самую папочку, каждый раз с новым, по словам Ивакина, гениальным проектом, хладнокровно наступала на изобретателя, очень надеясь, что взгляд у нее если не испепеляющий, то хотя бы грозный.
— Ивакин! Не буди во мне внутреннего маньяка-людоеда, уходи по-хорошему, — ласково улыбнулась мэрская секретарша, демонстрируя трещину в стекле своей приветливости, скрывающей мэрзкую ипостась. — Обещаю, когда стану мэром, я у тебя обязательно что-нибудь куплю на благо города. А теперь — папку в руки, руки в ноги и дверь придержи, чтобы не хлопала!