Он промолчал. Подумал: «Если Кристина малюсенького Хуанку невзлюбила, представляю, как она реагировала бы на большого дога». И одернул себя: «Прекрати на нее оглядываться. Плевать на ее реакции. Подкаблучник!»
Пустырь кончался небольшим леском, в нем одиноким зубом торчало здание больницы, а за ним виднелся жилой комплекс из оранжевых высоток. Над одной из них висел яркий шар.
— Глянь! – он показал перевязанной рукой наверх, палец дернуло болью.
— Ух, ты! Это что? – воскликнула Варвара.
— Ну не луна, точно.
Они шли, таращась на шар, скорее, диск. Тот не шевелился, просто висел. Не подрагивал, не пускал лучи в сторону земли. У Игоря даже появилось дурацкое ощущение, что диск не хочет привлекать к себе внимание.
Вытоптанная ровная земля кончилась. Похоже, тут было футбольное поле, с двух сторон лежали осколки бетона, выложенные в виде ворот. Дальше пошли колдобины, что заставило внимательно смотреть под ноги. Солнце только ушло за горизонт, света вполне хватало, чтобы видеть землю и не спотыкаться о камни и корни.
Они оба отвлеклись, пробираясь через высокий чертополох на опушке леса, окружающего больницу. А когда глянули в небо над высотками, шар или диск исчез.
— Ну вот, – протянула девица, – Пропала летающая тарелка. А как же зеленые человечки? Контакт с инопланетянами, все дела?
— Да ерунда это все, – сказал он. – Басни.
Она пожала плечами.
А Игорь подумал: «Ну, какие же басни? Это что – я не хочу видеть очевидного? И это мое перманентное состояние? Ну-ну…»
Он начал вспоминать, видел ли признаки измены в Кристине. Но усилием воли остановил мысли. Лучше думать про летающую тарелку.
«Если всё басни, то как объяснить этот сияющий диск, зависший над домами, который и я, и подруга осла видели вместе, а значит, это не галлюцинация? Я ведь никогда прежде такого не наблюдал. И это точно что-то неземное. Эх, надо было снять, а потом по кадрам разделить, рассмотреть».
Они вошли в лесок, пахнущий сыростью и прелыми листьями. И тут Хуан, бегущий впереди, обнюхивая кусты и норы, замер, вытянув голову с настороженными ушами. Потом подбежал и прижался к ноге.
Игорь наклонился,
— Чего ты?
Нога ощутила, как пес трясется всем телом. Он не лаял, не визжал, молча сопел, испуганно прижимался к ноге, будто хотел ввинтиться в нее, исчезнуть.