Надежды… не оправдались. Если испанские конкистадоры порой и
поступали так, как от них ожидалось, то проклятые Борджиа… Они
рушили большинство планов тлатоани, но особенно важнейшие из них.
Иное оружие, корабли с паровыми машинами и действительно мощной
артиллерией, совершенно не похожая на ту, о которой он смотрел и
что-то даже читал тактика сражений. Тогда он почти окончательно
убедился, что Дорога Миров привела в этот мир не только его, но
и…
Чезаре Борджиа, Изабелла Борджиа? Он полагал, что это один из
этих двух. Нормальный европейский монарх и не подумал бы самолично
появиться в Новом Свете, на время, но покинув трон империи либо
входящего в неё королевства. Так мог повести себя иной, чужак,
выходец из другого мира, в чём-то похожий на него самого.
Цейтнот и цугцванг! Эти слова он слышал от одного из своих
«Анаконд», то есть капитана крупного отряда картеля, до поры
бывшего негласным хозяином сразу нескольких штатов страны, где
официальные власти обладали лишь слабой тенью той самой власти.
Вспомнившийся капитан увлекался шахматами, помогающими ему
планировать многие из проводимых операций. Так вот сейчас у него
была и нехватка времени, чтобы делать ответные ходы, и ощущение,
что эти самые ходы так или иначе, но способны привести только к
поражению… если резко не сломать правила ведущейся игры. Сбросить с
доски фигуры и наставить на другого игрока… А что наставить?
Револьвер? Так противник сильнее и уже держит тебя под прицелом,
захватывая один прибрежный город за другим, после чего собирается
использовать не до конца забывшие о былой независимости народы как
своих союзников в борьбе против Теночка. Вроде и то же самое, что
делал великий Эрнан Кортес, но на другом, более глубоком уровне.
Глубоком и очень эффективном, как он, к своему неудовольствию,
успел убедиться.
Угрожать сильному – глупый поступок. Пытаться поразить, запугать
особенной жестокостью в надежде, что ему подобный чужак
остановится? Тот, кто стал здесь тлатоани, умел здраво мыслить,
понимая, что ему противостоит не тот, кого можно этим остановить.
Не погрязший в заслонивший здравый смысл «правах человека» и
разного рода гуманизме с толерантностью, что поразили гринго и
иных, словно чума нового времени. Иной, похожий во многом на него
самого, хотя и отличающийся тоже немало. Нет, угрозами не
остановить, их исполнением тоже. Вот озлобить – совсем другое дело.
Тлатоани прочитал созданный родом Борджиа Кодекс Войны,
распространённый, как оказалось, и на империю Теночк, что заставило
его и призадуматься, и начать ещё лучше понимать, с кем не повезло
столкнуться. Кодекс и узнанное шпионами о том, как быстро и жестко
Борджиа расправлялись с теми, кого не считали быть достойными
ведения той самой, по Кодексу, войны. Османская империя, Мамлюкский
султанат, другие мусульманские государства. Ничем не ограниченные в
Индии испанцы с португальцами… или же ограниченные, но очень
выборочно, тут тлатоани не удалось понять, да и не было это слишком
важным, чтобы стараться уточнять. Важным являлось то, что в ответ
на развязанный террор, страх и ужас против тех же тотонаков Борджиа
лишь пожмут плечами и переведут не то всю его империю, не то только
замешанных в терроре в разряд тех, с кем надо показательно и,
внимание, жестоко расправиться. Примерно так же, как они
расправлялись у себя в империи с теми, кто рисковал торговать
опиумом, использующимся только и исключительно врачами и то в самых
необходимых случаях.