– Тут ты прав, Бугай, – неподдельно
согласилась я. – А ты возмужал! Стал ещё крепче, чем был.
– И ты похорошела! Тебе идёт быть
блондинкой! Только вот тощей как была, так и осталась, хотя я люблю
миниатюрные попки, и хорошо смотрелся бы сзади.
– Губу закатай! Я замужем за
офицером, и он по–прежнему готов тебя прихлопнуть.
– Всё–таки вышла за него, крутого и
с красивыми погонами на широких плечах! – саркастично промолвил
Бугай. – Так чего муженька о помощи не попросишь? Или яйца у него
оказались не такими стальными, какими он их выставлял перед
армейским судом?
– Раз обратилась к тебе, значит,
тебе и доверяю в этом вопросе! – чуть наклонившись к Бугаю,
отчётливо сказала я.
– Ладно, отбросим шутки. Что
надо?
– Помнишь о так называемом
Пехотинце, упомянутом мною в письме.
– Влюблённый мудак, что подставил
тебя?
– Он самый. На заседание суда этот
трус признался, что употреблял наркотики, вот только при нём не
нашли ни грамма, только в крови. За баловство в небольших размерах
у нас не сажают, вот он и вышел чистым из воды. Сотрудничающий со
мной журналист поведал, что Пехотинец лёг в клинику по собственной
инициативе, а после успешно вернулся в академию МВД.
– И что, его приняли обратно после
наркомании?
– Представь себе! Меня, бывшую
зечку, тоже восстановили на курс, но за меня супруг слово замолвил.
Будь я обычной студенткой, оправданной судом, директор академии
вряд ли пошёл бы на уступки. Так вот я вспоминаю, что во время
следствия по моему судебному вопросу, майор–юрист упомянула, что
видела в моих руках шкатулку, в которой полицией были обнаружены
наркотики. Своим заявлением она поставила под сомнение тот факт,
что шкатулка принадлежала Пехотинцу, чем насолила мне и помогла
ему. Я знаю, что она подкупила судью и думаю, что Пехотинец, как и
я, вернулся в академию по блату через неё. Мне очень интересно
знать, насколько они были заодно в том сговоре против меня.
– Думаешь, юрист приплатила ему за
то, чтобы свалил на тебя вину? – затянул сигарету Бугай.
– Думаю, хуже. Она, прознав, о
злости и сердечных муках Пехотинца, предложила ему коварный план о
том, как наказать меня за боль, подсунув наркоту в удобный момент.
Сама его порошком и снабдила, а потом или заставила молчать, или
купила молчание у его матери. Будучи последнее время в состоянии
вечного опьянения, Пехотинец согласился на сговор.