– Олегерд Мирославович, ты записку
составь, – Евгений Львович почувствовал подкравшийся голод, за
такими застольными соседями глаз да глаз нужен, не успеешь,
останешься голодным, – напиши потребности. Нужно насыщать дружину
как техникой, так и обученным пополнением.
– Напиши! Как же! – Мужчина в сердцах
кинул обглоданную кость на столешницу, – пишите одной рукой, из
букваря три четверти буковиц потеряли. Как ещё язык не
перевернули.
– Ну да тут ты прав, – Евгений
Львович задумался, потирая переносицу, ведь действительно проблема.
Родовичи, как оказалось, приучены писать обеими руками. Первая
строка пишется правой рукой, слева направо, вторая уже левой рукой,
на арабский манер, справа налево, с азбукой под сотню буковиц.
Благо язык ближе всего был к современному сербскому, так что они
смогли быстро адаптироваться к наречию родовичей.
– Нужно в каждую дружину писарей
набрать, ты пока телефонограммы в Попелидовку отправляй, там есть
кому записать.
– Это как?
– Вот жеж, чёрта за ногу и об забор!
– чертыхнулся Евгений, приложив раскрытую пятерню к глазам, — Эту
проблему тоже нужно срочно решить, тактические радиостанции есть, а
вот с телефонией затык. Впрочем, решаемо. Ты мне, Олегерд
Мирославович, лучше расскажи, как тебе глянулись отроки моего сына?
Его малая дружина?
– Годные вои растут. – Лицо
говорившего потемнело, заставив поморщится Евгения Львовича,
родовичи проспавшие тысячелетия в Нави тяжело переживают потерю
близких. Жёны их, дети, близкие, остались там, трудно поверить, что
тех, кого ты помнишь, как недавно покинутых, уже не одну тысячу лет
как нет. Нет могил, нет ничего. Только память вернувшихся из
нижнего мира и есть. А тут мальчишки, напомнившие о своих детях,
которых уже нет. Благо, понимание того, что твои любимые прожили
свою жизнь, давая её следующим поколениям не давала взрослым мужам
ударится в запойную депрессию. Мать права, нужно быстрее оженить
пришлых. Сорок тысяч мужиков, с таким вот моральным грузом...
Опасно это.
— Ты прости меня, Олегерд
Мирославович, — Евгений положил руку на плечо собеседника, ощутив
под рукой жёсткость брони, — сыны твои в памяти, твоей жить будут
пока сам дышишь. Их уже давно нет, а ты есть. Клятва, вернувшая
всех под знамя моего сына тоже есть. Даст Бог женишься, через год
под нашим небом родится ещё один сын Олегерда…