— Надо зажать, — бормочу и не могу остановиться. — Зажми, зажми, надо к врачу, надо шить, вдруг связки, вдруг…
— Лер…
— Можно калекой же остаться…
Плевать, что я сама не хотела к врачам со своим вывихом. Там же правда мелочь была. А тут… Жесть, сколько крови!
— Лера! — вздрагиваю и затыкаюсь, с усилием отвожу взгляд от ткани рубашки, уже порядком пропитавшейся кровью. — Кто-нибудь из пацанов поможет, — произносит Холостов, видя, что теперь я его слышу. — Мишка вроде толковый. Разберемся. Успокаивайся давай.
Стоит, голый по пояс, баюкает на уровне груди пробитую руку, завернутую в черную ткань, и еще пытается ободряюще улыбаться. Надо что-то сказать, прямо сейчас.
— С чего ты взял, что я девственница?! — выпаливаю.
Я сейчас провалюсь сквозь землю. Мне хочется закрыть рот руками. Ну кто, кто тянул меня за язык? Чертов стресс. А Холостов начинает… ржать! Именно ржать. Весело и задорно, так заразительно, что даже мои плечи вздрагивают.
— Пошли отсюда, — говорит миролюбиво, отсмеявшись.
Оглядываю бедлам вокруг: битая посуда, лужа крови на столе.
— А как же?..
— Вернусь потом, — обещает Костя.
Он выглядит уже спокойным, несмотря на руку. И уж точно не злым, как в начале ночи. А мне… Мне хочется забиться в угол и реветь. А потом умереть в этом углу от стыда.
Молча киваю, разворачиваюсь и быстро направляюсь к двери. Нет, я не бегу, я просто иду, быстро и все. Просто хочу к себе. Это не бегство.
Потом, все потом: и псевдосуицид Русика, и поиск виновных, и сексоприворот.
— Лера! — окликает меня Холостов.
Я уже у двери. Не оборачиваюсь, только крепче сжимаю пальцами ручку.
— Костя, спасибо тебе огромное. Давай потом поговорим, — прошу, зажмурившись.
— Да брось ты, нормально всё, — заверяет мой чуть было не случившийся первый мужчина.
Всё НЕ нормально.
16. Глава 16
Воспоминание 72
22 мая
Из зеркала на меня смотрит растрёпанная мадам с искусанными губами. Поворачиваю голову вправо, влево, пялясь на свое отражение, а потом прижимаюсь лбом к холодной поверхности зеркала, закрывая глаза. Наверное, вылила себе на лицо уже тонну ледяной воды. Только, хоть на голове стой, последствия бессонной ночи никуда не деваются: и веки припухшие, и синяки под глазами. А еще эти губы. Даже не знаю, это последствия ночного приключения, или я потом сама от досады искусала их в кровь — не помню. Зато помню и знаю — этой ночью я не спала ни минуты, и мне по-прежнему хочется провалиться сквозь землю.