Сажусь на диван, жадно пью. Задаю вопрос только тогда, когда возвращаю пустую тару.
— Станислав Сергеевич, это были вы? В моей квартире в тот день.
Смотрит внимательно. В первое мгновение его лицо изумленно вытягивается, а глаза распахиваются. Потом мгновенно прищуриваются.
— Ты помнишь?
Неужели правда он?
— А не должна? — отвечаю вопросом на вопрос. Получается, в зачистке допустили ошибку, и я не должна была запомнить ни сам факт «уборки», как это и произошло, но и «уборщика».
— Хм-м, — пауза. Жду ответа. — Ладно, раскусила, — отводит взгляд, потирает переносицу. Ему неловко, как и мне. Еще бы, обнимался со своей студенткой, утешал как мог, уверенный, что она не вспомнит. А я — на тебе. — Будь добра, пусть это останется между нами.
Киваю. Я не из болтливых, если он еще не понял.
— А вы можете, — начинаю и обрываюсь, подбирая слова. — Можете рассказать, как все было? Насколько плохо? Что я тогда на самом деле натворила?
Мне очень нужно знать. Очень.
— Примерно то же самое, — отвечает Князев, и я понимаю, что откровенные беседы окончены — не расскажет. Он, вообще, явно раздосадован тем, что моя память сберегла то, что не следовало. — Вот что, — я все еще сижу, а мужчина подходит к своему столу, открывает один из ящиков, копается, — поноси-ка пока вот это, — возвращается и вручает мне небольшой прозрачный камень на простой переплетенной веревочке черного цвета.
Беру, кручу в пальцах. Стекляшка.
— Что это?
— Блокиратор. Снимай только на занятиях, где применение магии обязательно, а ты чувствуешь, что спокойна и хорошо себя контролируешь.
Сжимаю губы. Я опасна, он прав. Послушно надеваю кулон через голову. У меня на языке так и крутится еще один вопрос: «Может, не надо, раз я такая опасная? Может, ну это все? Постоянный блок и домой»…
— Так бывает, — снова «читает» меня Станислав Сергеевич. — Ты просто очень талантлива и сейчас эмоционально нестабильна, — ободряюще кладет ладонь мне на плечо. И мне снова почти не хочется его отталкивать, но все равно напрягаюсь. — Все будет хорошо. Блокиратор больше для твоего же спокойствия.
— Спасибо, — бормочу. Чувствую себя выжатой, опустошенной, пропущенной через центрифугу. — Можно я пойду?
— Конечно можно, — убирает руку, отступает. — Сейчас скажу, чтобы позвали кого-нибудь из твоей группы тебя проводить. Кто у вас староста? Холостов?