Падаю. Разбиваю колени, но боли не чувствую, только досаду за свою неуклюжесть. В недоумении смотрю на перепачканные кровью ладони и плиты дорожки. Много, крови много. Наверное, Семен Семеныч охотился, а значит, на ужин будет крольчатина.
В этот момент замечаю нечто, висящее на ветке неподалеку. Отряхиваю с ладоней кровь, которая тут же осыпается на землю, как песок, и шагаю к дереву. Хвост, на ветке висит серый пушистый хвост в черную полоску!
Вскрикиваю, отшатываясь, роняю свою находку в траву, ставшую вдруг по колено, и бегу в темноту. Стебли поднимаются все выше, обвивают ноги, норовят оплести полностью и затащить в глубину.
Бегу. Афродита. Пустые глазницы светятся красным, а каменные губы изгибаются в улыбке.
— Беги, беги, дурочка, — произносит статуя хорошо поставленным мужским голосом, после чего ее поверхность идет мелкими трещинами. Одна рука отваливается и падает в травяное море, пропадая в колышущейся бездне с глухим хлюпом.
Бегу. Посейдон стоит на одном колене, вдалбливая трезубец в распластанного на земле олененка Артемиды.
Вскрикиваю в ужасе и не успеваю зажать себе ладонью рот, как горящий огнем взгляд бога морей упирается в меня. Статуя оставляет свою жертву и шагает ко мне. Пячусь, оступаюсь, проваливаюсь в пустоту, лечу вниз.
Я в глубокой яме. Края слишком высоко — не выбраться. А надо мной только черное небо с «глазами» двух полных лун.
— Руку!
Хватаюсь за протянутую ладонь. Меня тянут вверх; цепляюсь за корни, а затем мертвой хваткой в своего спасителя.
— Тихо, студент, — шепчет на ухо голос Холостова, — сенсеи своих не бросают.
А потом наклоняется, смотрит пристально и… целует в губы. Подаюсь навстречу. Мое сердце набатом грохочет в ушах, поцелуй углубляется…
— Было приятно познакомиться, — произносит совсем другой голос, и от меня отстраняется Князев. С улыбкой отирает кровь с нижней губы. — А вот кусаться не стоило, — и замахивается трезубцем.
А тишину разрезает монотонное, но настойчивое гудение.
Вскакиваю на постели с бешено колотящимся сердцем. Боже, храни создателя будильников!
— Аллес… капут, — бурчу себе под нос, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Нормально так поспала…
Я вся мокрая от пота, по лицу течет, волосы слиплись. Одеяло валяется на полу — вот почему мне было так холодно. Простыня смята, будто на кровати велись бои.