И, как самое приятное — автоматическая пушка на крыше и четыре
тубуса реактивных гранатометов. Не всякая элита переживет их
кумулятивную струю.
— Че завис? — толкнул в бок Вася.
Сборная колона отправлялась рано утром. Одни задирали цену до
неприличия, другие отсылали к начальству. Ник начал звереть, обычно
в колоны охотно брали пассажиров — дополнительная прибыль (пусть и
не очень большая) и стволы, которых много не бывает.
Рамов направился к следующему водиле. Тот сидел в кабине,
высунув руку, смотрел какой-то фильм в смартфоне. Ник заметил на
его кисти что-то знакомое, присмотрелся — треугольник, внутри
которого вписано схематичное изображение атомного «гриба» с тремя
звездочками сверху.
— Чего тебе? — недружелюбно зыркнул водитель.
— Как там поживает Свободная республика? Атомград восстановили?
— широко улыбаясь, спросил Рамов.
Водитель пару секунд смотрел, моргал, потом и сам расплылся в
улыбке, вылез из машины.
— Не может быть! Ты тоже?..
Ник, продолжая скалиться, показал свою армейскую татуировку.
— Охренеть! Я думал, один тут такой! Сколько ни спрашивал,
никого из своего... нашего мира не встречал! Во дела!
Водитель, которого звали Кварк, попал в Стикс почти два года
назад и страшно жаждал новостей. Ник старательно вспоминал, что
происходило в тот отрезок времени, рассказывал. Когда Кварк услышал
просьбу, успокаивающе кивнул.
— Да не вопрос! Вас сколько?
Ник хотел ляпнуть «трое с половиной», но передумал. Нечего зря
обижать Васю.
— Четверо. Мой друг с девушкой и он, — указал на Пионера. — Ты
не смотри, что он мелкий, воевать будет как все если что, опыт
есть. Девчонка тоже боевая.
— Я поговорю со старшим, возьмем вас. Но, сам понимаешь, ему
тоже придется отсыпать, иначе не поймет.
Рамов и Вася вернулись в гостиницу, сообщили, что нашли
транспорт и в четыре утра, едва начнет светать, колона выезжает в
стаб Лесной.
Четыре месяца назад стаб перезагрузился. Весь обжитый центр,
превращенный в уютный и удобный городок, исчез. Зато уцелели
окраины, где в основном и обитали неграждане и всякое отребье. Но
маргиналы Лесного по сравнению с жителями Лягушатника были весьма
милыми и адекватными людьми.
Ник пока не засветился нигде, ментант-метки на него не
составляли, да и Лесной до сих пор активно отстраивался, над
восстановлением работало много людей, которых раньше в центр вообще
бы не пустили. Но мысль о прохождении контроля и беседах с
ментантом все равно вызывала у Рамова животный ужас. Он бывший
внешник. Ниже его по шкале «любви» в Стиксе стояли только муры, их
помощники.