Тем не менее любое барахтанье во мраке и потуги пробудиться
сошли тотчас на нет. Оставалось лишь просто слушать и ждать.
– Ничего в этом ненормального нет, – тихо возразил бас из густой
тьмы. – Он играючи одолел зарвавшегося иерихонца, а щенок как
минимум находился в ранге незакалённого губителя. Ты сам видел, как
вальяжно выродок резал наших на куски. Никогда не забуду его
изувеченную пасть и визги, – с едким довольством гоготнул тот. – Да
и парень не только отделал того выкидыша, так еще продержался
против орденской суки с её злополучной сталью.
Ранг губителя? Орденская сука? Он имеет в виду ту стерву?
Злополучная сталь?
– В том и дело, Ганграт, – озабочено прошипел второй. –
«Орденской». Она из Наказующих. Ты сам в курсе, что после ранения
таким харалугом «обычные люди» долго погибают в муках, но
юноша…
– Чей бы бык мочился ровно! – недовольно фыркнул мужчина, не дав
собеседнику договорить до конца. – На кое-кого он тоже плохо
действует. Напомнить к какому роду-племени тебя относят? Ты лучше
размышляй не о том, как парень выжил, а какого чумного сильфа мы
наткнулись на элитный отряд ордена Наказующих и угодили в их
ловушку?
Харалуг? Чумной сильф? Орден Наказующих? Ловушка? Вашу ж мать!
Говорите нормально…
– Если Наказующие вступили в войну, значит великий дом Ксант
теряет свои позиции, – мрачно согласился Арк.
– Четырнадцать! – повысил тон Ганграт. – Нас было четырнадцать,
когда мы дали слово, что выберемся отсюда и отрежем голову тому
выродку. Сейчас нас осталось лишь пятеро. Девять наших друзей и
братьев мертвы. Они умерли как какие-то крысы, а мы по-прежнему
гнием в этой дыре. Да, Арк, я потерял надежду на спасение и готов
был сложить голову в коллизии. Однако, когда увидел это сражение.
Когда парень с легкостью одолел иерихонского щенка и орденскую
выдру, то признаюсь, не кривя душой, внутри что-то вновь
заискрилось. Не знаю почему столь тщетная надежда еще теплится во
мне. Возможно, это и зря, но видят небеса я верю, что мы сможем
протянуть до конца, если…
Так-так-так. Это интересно…
Находясь во тьме, я внимательно вслушивался в каждое слово.
Впрочем, в одно из мгновений бас вдруг прервался, слева от себя я
ощутил странное шевеление, а мрак, в котором я пробыл неизвестно
сколько времени начал медленно расступаться.