В квартире, ещё при жизни родителей, обосновались София с мужем, а потом и с детьми, я же жила у Макара. Тогда это было само собой разумеющимся. Но вот по возвращении оказалось, что жить мне негде. Я могу претендовать на площадь, заставить их выплатить мою часть деньгами, но знаю, что сестре эти деньги взять просто негде. Для этого нужно разменивать родительскую квартиру, а я этого не хочу.
— Вы что, гуляли после спектакля? — укачивает младшую София, активно поворачиваясь из стороны в сторону.
— Я с дочками была, — отворачиваюсь, стараясь не показывать ей своего заплаканного лица.
— Ух ты, почти два часа ночи. А Макар был? — улыбается.
Она переживает за меня, хоть и часто ругает, выговаривая.
— Значит, всё ещё наладится, Варюш. Тебя Макар привёз?
Её слова режут без ножа, я и сама всё знаю. Мой бывший муж даже не удосужился узнать, куда я пошла посреди ночи, на чём доберусь, где я живу? Он ведь знает, что своего жилья у меня нет. Его бывшая жена ушла, не вызвав такси, а ему всё равно. Он даже в подъезд не вышел, поинтересоваться моей дальнейшей судьбой, а ведь это нормальное поведение мужчины по отношению к любой женщине.
Видимо, ему было не до меня.
Мы стали чужими, и я просто не знаю, чего от него ждать. Плеснув холодной воды в лицо, выталкиваю сестру в коридор, нет сил отвечать на её вопросы.
Слишком больно. И, закрывшись на замок, сдираю с себя одежду, чтобы залезть под душ и попытаться водой смыть накопившиеся проблемы.
— Он не подвозил тебя, верно?
Уже без ребёнка ждет меня у ванной сестра.
— София, я спать хочу.
— Как ты добралась?
Вздыхаю.
— Козлище! Вначале детей отобрал, теперь…
— Я сама виновата.
— Варя, в разводе всегда, слышишь меня, всегда виноваты двое! Это аксиома, как и то, что если мужик хочет, он ужом будет крутиться, но свою женщину никому не отдаст.
Не могу её слушать, просто не могу. Ложусь в кровать и накрываюсь с головой одеялом.
На следующий день в театре у меня ничего не получается. Богомолов недоволен. Он повышает голос, просит собраться, но я все равно путаю реплики, перед глазами всё ещё стоит бывший муж, его идеально красивое, довольное жизнью лицо. Это в пятнадцать кажется, что в жизни торжествует справедливость и в конце победит любовь. В двадцать четыре, хлебнув по полной, я понимаю, что мои неразделенные чувства, моя боль, мои страдания — это только моя проблема. Нет этой справедливости. Не будет ничего хорошего. Дочки растут без меня, а муж уже счастлив с какими-то другими женщинами. И больше не надо беспокоиться о деньгах на обед. Потому что нет аппетита. А смысл жизни в чём? В семье, в детях. Никогда не думала, что попытки вернуть этот смысл жизни, будут интересовать меня больше, чем сама возможность жить.