— Почему ты не пошла с папой?
— Я хочу с тобой, — хнычет дочка.
— Даша, ты должна слушаться папу. Папа всегда говорит правильные вещи. Нам нужно сделать фотографию твоей ручки, иначе доктор не узнает, как тебя лечить.
Дочка мгновенно соглашается, я встаю с корточек и провожаю её к кабинету, Дашка сжимает мою руку. Макар, кивнув, отворачивается.
Мы делаем снимок, на котором оказывается небольшая трещина. Врач решает наложить гипс. Дашка больше не плачет и, играя в дежурную, наполовину сломанную игрушку, выданную врачом, позволяет делать со своей рукой всё, что нужно. Кажется, она успокоилась. Всё это время она сидит у меня на коленях. Макар тоже здесь, он стоит в углу и, скрестив руки на груди, делает вид, что рассматривает интерьер кабинета врача, но на самом деле наблюдает за нами. Я чувствую его взгляд, он прожигает меня, мощно, направленно, неотвратимо, словно пламя газовой горелки прожигает металл. Рядом со мной Маша, она помогает отвлекать Дашу и, связав из бинта куклу, заставляет её танцевать и петь на Дашкиных коленях.
Раньше я не понимала дурочек, которые, несмотря ни на что, любят своих мужчин. Должна же быть гордость, чувство собственного достоинства и вся эта лабуда, о которой пишут в психологических книжках. Ну как же так, он же тебе изменил, грубил, ранил, обидел? А теперь я стала той, кто по-глупому рад даже просто находиться с ним в одном помещении. И даже взгляды эти прожигающие насквозь ничего не меняют. Не отменяют этой тяги.
Уверена, Макар считает, что я, а не няня виновата в том, что произошло. Если бы я не уехала, ему бы не пришлось нанимать человека для присмотра за нашими детьми. Если бы я не уехала, он мог бы спокойно работать. Если бы я не уехала, он мог бы жить комфортной жизнью, где по больницам с детьми шляется мать, а отец просто зарабатывает деньги. Если бы, если бы, если бы…
Наши глаза встречаются, Макар смотрит прямо на меня. Как же это ужасно — любить человека, которому на тебя наплевать. Отвожу взгляд первой и, опустив голову, целую Дашу в макушку. Разглядываю девочек. Смотреть на него невыносимо. Он выглядит спокойным и равнодушным, его взгляд дарит лишь муки и слёзы, сердце затягивается ещё большей, почти беспросветной тоской.
Врач заканчивает свою работу, медсестра просит Дашу улыбнуться, а я прижимаю свою доченьку крепче. Она вцепилась в мою шею и не хочет слезать. Я встаю вместе с ней, она поудобнее обхватывает меня ногами.