- Ну да. Девка в обморок и грохнулась. До сих пор не пришла в себя.
- И где она?
- В медпункте.
Последнюю часть разговора слышал подъехавший Саша. Его пустили без вопросов, ведь в мире сверхов оборотнем нельзя было вдруг прекратить быть.
- А у нее светлые волосы или каштановые? - спросил он, хотя я уже взял направление в сторону лекарского домика.
Я затормозил.
- Каштановые. Распущенные.
Так, это не моя!
- А с пучком на голове?
- А, эта? Приглянулась Казимиру. Сказал ей, что лекарство нужно подруге купить, а сам на свидание повез.
Он еще не успел договорить, а я уже увидел мир в красном свете из-за пелены ярости перед глазами. Смог только выдавить вопрос:
- Куда?
- Да кто его знает? Я свечку не держал! - хохотнул дозорный кошак.
- Думай, ядрен батон, - рыкнул я так, что тот сразу перестал ржать и выпрямился.
- Что случилось-то?
- Походу, истинность, - сказал Саша.
И кошак побледнел.
- Казим тот еще бабник. Ни одна дева еще не устояла, - промямлил он.
Я медленно закрыл глаза, а когда открыл, кошак встряхнулся от моего взгляда и попятился назад, поднимая вверх плечи.
- Арс, не надо. Дай пять сек. Сейчас выясню любимые места Казима.
Я не мог говорить. Горло словно спазмировало. Я едва сдерживался, чтобы не разнести тут все до камня. И сделал бы, если бы это помогло найти мою пару.
Кошак был быстрым. Уложился в пятнадцать секунд.
- Лейтенантская двадцать два. Ресторан Саманд.
Мой железный бегемот зарывал, словно лев в клане кошачьих, унося меня по нужному адресу.
Василиса
У киношников есть поверье: если сценарий упал - надо на него сесть. И не важно, в снегу он оказался, в луже или, как в нашем случае, в чьих-то отходах жизнедеятельности. Сесть надо.
Так наш главный актер продемонстрировал, насколько он хорош в национальном матерном, а вся съемочная группа старалась не ржать неприлично громко.
Главная актриса тоже отличилась - шатер гримерки вошла с правой ноги, из-за чего сама так расстроилась, что расплакалась и весь грим потек. Пришлось успокаиваться, поить чаем и заверять, что палатка - это не гримерная комната с четким порогом.
Потом синяк не приехал. Небесно-голубая будка уличного туалета завалилась на бок на подходе к месту съемки.
А киношники - народ жутко суеверный. Даже второй режиссер, что следил за выполнением плана съемочного дня, принялся отговаривать ЛМ сегодня снимать. Но тот был неумолим: “Сегодня или никогда”.