В свёртке на столе обнаружился кусок
желтовато-серого хлеба граммов на двести, коробка овсяных хлопьев и
стеклянная бутылка молока. Не богато, но калорийно: Русанов явно
старался экономить на разносолах, но не голодать. Соорудив холодную
эрзац-похлёбку и пригасив голод, вернулся к осмотру доставшегося
«наследства». В ранце, также проштемпелёванном «U.S. ARMY»,
обнаружились три книги, причём одна из них – наставление по
обслуживанию и ремонту авиационного двигателя Пратт & Уитни
R-1340, драповую кепку, кожаный лётный шлем с маской на меховой
подкладке и очками-«консервами», пара перчаток с крагами-раструбами
и два револьвера в кобурах: здоровенный Смит-Вессон, изготовленный,
судя по клейму, в 1896 году на Императорском Тульском оружейном
заводе[16] и того же производства
офицерский Наган, только 1912-го. Причём к нагану имелось всего три
патрона, вставленных в барабан, зато фирменных .44 S&W Russian,
произведённых в прошлом году, я насчитал целых восемь коробок!
Восемь по дюжине. Почти сотня штук! Этого ж на небольшое сражение
хватит! Хотя вряд ли: порох в них дымный, оружие периодически
придётся чистить, а то заклинит. Кстати, маслёнка, ёршики и прочие
принадлежности для чистки обнаружились тут же, в жестяной коробке
из-под персикового мармелада.
Ну что ж, с «наследством»
разобрались. Пора разведать, что вокруг творится.
Аккуратно собрав доставшееся мне
имущество в исходное состояние, я переоделся в костюм и полупальто,
чтоб не распугивать прохожих одеждой «милитари-стиля», обул стоящие
у двери тяжелые ботинки, и, натянув кепку, вышел в длинный и узкий
коридор. Сперва немного «заблудился»: в том конце коридора, куда
направился первоначально, оказался туалет общего пользования –
довольно чистый и с умывальной комнаткой аж на четыре раковины с
бронзовыми кранами для холодной воды. Пришлось возвращаться,
отметив, что теперь ясно, где буду мыть посуду. А то закиснет, а
антсанитарию разводить – себе же хуже.
Как оказалось, обитаю я на четвёртом
этаже здания постройки середины прошлого столетия. И размещается
тут ни много ни мало – пансион для не слишком богатой, а потому и
не требовательной к комфорту публики.
В холле пансиона сидящий на ресепшне
служитель, которому я протянул ключ от комнаты, увидев выжженный на
деревянной «груше» номер, задержал меня: