Я дотронулась до ручки двери, чтобы открыть ее шире, когда Лесек остановил меня.
– Лампу не забудь. Там темно, – поднявшись, он выбрал одну из тех, что стояли на каминной полке. Запалил фитиль, «прикурив» его от каминного огня.
Я думала, он сунет мне ее в руки и вернется к недоеденной картошке, но Лесек натянул на голову шерстяной чепец с висящими чуть ли не до пояса шнурками и пошел впереди меня.
Я не стала его отсылать в тепло и правильно сделала. Я бы заблудилась. Хитросплетения дорожек, кружащих вокруг главного здания, не сразу вывели нас к задней калитке. В прыгающем свете трудно разглядеть что-либо, но я все рано была поражена количеством пристроек.
Некогда здесь велось большое хозяйство. Разводились куры – ветер трепал перья, прилипшие к мелкой решетке. В загоне для крупного скота виднелись наполненные водой поилки. За настежь распахнутыми воротами конюшни я разглядела основательные стойла. Под навесом чернел небольшой водоем.
– Куда все делись? – спросила я, понимая, что мальчишка может не знать.
Он ответил не сразу.
– Слуги угнали скот по приказу отца. Мы должны были ехать следом, но не успели.
– Так эта усадьба принадлежит вам?! – я не сумела скрыть удивления.
– Да, – коротко и зло ответил Лесек.
– Почему же вы ютитесь в прихожей? – я подобрала понятное определение каминному залу. – Я видела две огромные лестницы, ведущие наверх. Да и на первом этаже хватало дверей, чтобы выбрать себе не такое большое, но более уютное и непродуваемое помещение.
– Мы не можем. Дом нас не слушается. Ни одна дверь не открывается.
– Что значит, не слушается? – я догнала мальчишку и пошла с ним рядом. Куда делись родители, спросить побоялась.
– У вас на Севере разве не так? – он поднял на меня глаза. В них плескалась боль. – Разумный дом слушается только своих хозяев. Остальные ему не указ.
– А вы? Почему он не слушается вас? Ведь вы дети хозяев? Если дом разумный, неужели он не понимает, что вы в беде?
– Еще раз говорю, он подчиняется только хозяевам, а маленькие дети не могут быть хозяевами. Должен быть кто-то старший.
– А я? Если я скажу дому, что отныне я здесь старшая, он послушается?
Мальчишка красноречиво фыркнул.
– Ты ему никто.
– Выходит, как и вы, – я обернулась на громадину, нависающую над нами.
Прекратился снег, в небе повисла луна. Даже при ее свете я не взялась бы подсчитать все этажи. Не меньше трех, если не брать в расчет чердаки, мезонины и башенки. Некоторые из них были очень высоки.