Он и правда разозлился.
— Не путай меня с Захаром, — сказал Кирьян, моментально меняя
тон с вежливого и делового, на грубый. — Я тебе не он и не
Черномор. Давай уж начистоту, Волк, раз так понятнее.
— Только за, — ответил я. — Напрямую, без фарса.
Тут он расслабился и продолжил более неформально, привычной для
себя речью. Но и без фени, я давно приметил, что воры крайне редко
используют её при посторонних.
Стало проще. Зачем все эти вежливые недомолвки, когда мы
прекрасно знаем, кто это такой?
— Черномор поступил грубо, наехал, как привык, — сказал он. — И
за слишком длинный язык ему прилетало от меня. Плохо, видно, раз
так кончил. Но он — обычный бандит, с которым вы там у себя
справиться можете самостоятельно. А если наедет кто серьёзный?
— Например?
— Губернатор, чекисты, банкиры, менты. А с другой стороны
Калина, Осина, остальные. Вот уже Паша Японец подбивает клинья, а
он работает грубо. Не как там ваши новозаводские привыкли
осторожничать, а сразу, из автомата в упор. И кто вам поможет?
Местные менты или тот ваш знакомый чекист? А он всего-то
подполковник. Других союзников у вас нет и не будет.
— А мы и сами не промах, — сказал я. — Многие уже убедились на
своей шкуре, но некоторые хотят проверить это на своём опыте.
А ведь так вести разговор проще. Сейчас Кирьян наехал, пытаясь
подмять комбинат под себя. Лично, а не через кого-то, ведь все
посредники облажались. И этот куш серьёзный, раз он занялся
сам.
Проще, всё напрямую. Но и ставки выросли в очередной раз.
— Я не такой, как они, — сказал Кирьян. — Я не занимаюсь рэкетом
и не мешаю вашей работе. Пусть будет частная охрана, которая не
даст Метле воровать цемент и кирпичи. Пусть будет служба
безопасности комбината, которая не даст Эдику, Черепу и Крюкову у
вас прописаться. Пусть будет служба безопасности холдинга. Пусть
комбинат работает, я даже не буду требовать у вас бабки. Мои
условия — приемлемые для вас.
— И насколько приемлемые? — спросил я.
Я заметил, как Антонов пнул Сергея Вишневского под столом, чтобы
помалкивал. Одно дело, что говорю я, другое, что один из ключевых
собственников или директор. Мне комбинат не принадлежит.
— Двадцать шесть, — сказал Кирьян, с таким видом, будто он был
очень доволен.
— Двадцать шесть чего? — переспросил я.
— Двадцать шесть процентов акций комбината, — Кирьян ослабил
воротник рубашки. — И на этих условиях работаем. Я даже буду
заинтересован, чтобы комбинат работал на полную мощность, ведь
тогда моя прибыль будет выше.