— Я тебя не понимаю, Макс. Ты про что?
Он что-то сказал ещё, но я не стал продолжать разговор и
отключился. Многого ему знать не надо, но поступит он правильно,
насколько я за эти дни его узнал. Слишком он упрямый и наглый,
чтобы так просто сдаваться.
Женя с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал, только
доел пирожок и вытер руки, потом проверил бардачок.
— Смотри, — он показал на служебную девятку, которая
припарковалась дальше по улице, у пирожковой. — Уже приехали.
Поздновато ужинать собрались.
— В самый раз, — сказал я, и мы переглянулись.
* * *
Чита, спустя десять минут
— Так и не берёт трубу, — Антонов убрал мобилу. — За три
процента акций он должен быть на связи в любое время дня и ночи! И
говорить напрямую, а не загадками.
— И чего нам теперь делать? — Сергей Вишневский уселся за стол и
обхватил голову. — Вызванивать Белоглазова? Так Кирьянов уже здесь,
он вернулся в Читу! Что нам теперь делать, я спрашиваю? Отдавать
акции? Вопрос-то с охраной так и не решён. Надо…
Он замолчал. Вор уже был здесь. Кирьян нагло вошёл в кабинет
директора читинского офиса холдинга. Его шестёрка, высокий лысый
здоровяк, придержал ему дверь
Кирьян подошёл ближе и навис над столом, опираясь на
поверхность. На правой руке у него был золотой перстень-печатка,
которым он постукивал по лакированному дереву.
— Ну что, дождались у моря погоды? — Кирьян усмехнулся. — А я
предупреждал, что дела могут пойти не так.
— Что именно не так? — спросил Антонов.
— Чтобы было так, я хочу семьдесят пять процентов акций
комбината, — Кирьян усмехнулся. — Или вы ещё не в курсе? Так радио
включите, послушайте, по всем станциям передают.
Вишневский потянул руку к стоящему на подоконнике магнитофону,
но не дотянулся. Его телохранитель Павел Андреевич прибавил звук
сам. Услышав новости, которые торопливо зачитывал диктор,
Вишневский побледнел.
* * *
Новозаводск, несколькими минутами ранее
— Работаешь, Васька? — Лёня усмехнулся, доставая сигарету.
— Работаю, мать вашу, — Савватеев потёр вязаной домашней
варежкой красный от холода нос. Он пританцовывал, стоя на месте,
китайские дутики от мороза защищали плохо. — Я капитан УБОП, но
почему-то охраняю журналистов, пока они там бухают в
администрации!
Мимо пронесли большую камеру на штативе. Оператор шутил с
девушкой-репортёром в короткой чёрной шубке, и оба, Лесняков и
Савватеев, проводили её взглядом. Больше на улице не осталось
никого. Час поздний, а завтра рабочий день. Фонари освещали только
ту часть площади, где была администрация, с другой стороны виден
памятник Ленину. Дальше, у пустыря, стоял джип с включёнными
фарами.