– После
одиннадцати уже можно.
– Спасибо.
Я могу идти?
– Да, до
завтра.
– До
свидания.
Какая же
интересная мне открылась сегодня система, – думал я, возвращаясь
домой. – И что, на каждом предприятии есть такие мёртвые души?
Скорее всего. И какая экономика это выдержит? Всё вокруг
государственное, всё вокруг ничьё, деньги никто не считает.
Сославшись на нужды государственной безопасности, можно делать всё,
что угодно. Ни у кого даже вопросов не возникает. Надо, и всё
тут.
Вернувшись,
застал у нас Фирдауса. Он уже с полчаса меня ждёт,
оказывается.
– Ну что,
поговорил с юристом? – спросил я.
– Да. Не
вздумай ничего в СССР оформлять, – сразу заявил зять. – Во-первых,
тебе выплатят копейки, если оформят как патент, а не как
изобретение. За изобретение ты вообще ничего не получишь. Но за
рубежом что-либо оформить может стать затруднительным.
– О, как. А
я думал, у нас своя база изобретений, а за рубежом своя.
– Так и
есть, но ваши уже от имени государства некоторые изобретения,
которые считают выгодными для страны, патентуют за рубежом, –
пояснил Фирдаус. – Так что, оформляем патент только за рубежом. В
ведущих странах мира.
– Как
скажешь. Но мне не хотелось бы, чтобы советские потребители
пострадали. Давай тогда договоримся, что, если СССР захочет
приобрести лицензию на выпуск для внутреннего рынка, то продадите
ее за символическую цену, хорошо?
– Конечно,
– улыбнулся Фирдаус. – Патент будет твой.
Правда, тут
я задумался. А что скажут в Союзе, когда будут покупать эту
лицензию, увидев, что патент оформлен на Павла Ивлева? Не начнут ли
искать меня, и не появится ли у меня из-за этого куча проблем? Но
тут же я сообразил, что за рубежом живут миллионы русских
эмигрантов. Кто еще в девятнадцатом веке уехал, кто после первой
мировой, кто после второй. Ни за что не придет в голову чиновнику в
СССР, что будет этим заниматься, что он покупает изобретение
советского гражданина.
Да и в
Союзе Павлов Ивлевых как собак нерезаных, если регистрировать
патент без отчества, а я так и скажу сделать, то попробуй еще
найди, кто из них может быть к этому причастен. И если даже выйдут
на меня и спросят, опрашивая всех Павлов Ивлевых, то всегда можно
удивиться и сказать – товарищи! Где я и где какие-то буржуазные
чемоданы на колесиках? Вы что, шутите, что ли?