Я запомнил
про первый ряд на «Ромэн». Надо продумать, как добыть туда билетик
и хоть как-то расплатиться за щедрый подарок…
Вернулись
домой, а у нас телефон звонит, как межгород. Едва успел трубку
схватить. Соединили со Святославлем. Оказалось, это Марат всё
дозванивался.
Галия тут
же отобрала у меня трубку и болтала с ним минут пять. Потом,
положила, наконец, трубку и вышла ко мне в кухню, с довольным
лицом.
– Марат в
Москву едет! – обрадованно заявила она.
–
Когда?
– У них в
выходные соревнования, – ответила она. – Приедут в пятницу. А-аа,
как здорово! Я остаюсь в Москве.
– Ну,
подожди, дорогая, обещали же бабушкам и маме, что в деревню приедем
сразу, как последний экзамен сдам. Давай, как и планировали, в
четверг в деревню, ну, а в пятницу, тогда, вернёмся.
– Эх, не
спросила Марата, когда он приедет, – расстроилась Галия.
– Ничего
страшного, у соседей оставим ключ и предупредим, что твой брат
приедет. А ему в дверях записку оставим, что вечером будем, ключ
там-то.
– А если
кто другой записку прочитает и ключ возьмет? Соседи же не знают,
как мой брат выглядит.
Понял, что
Галия все еще переживает из-за того, что соседей
ограбили.
–
Фотографию поищи брата в альбоме, там точно было несколько. Оставь
соседям вместе с ключом.
– А, ну да!
– обрадовалась Галия.
В среду с
самого утра писал записки к изобретениям. Часам к четырём привёз их
столько, чтобы общий объём не превысить, Пархоменко. Он, без
особого восторга, принял их. Копии занёс на четвёртый этаж
Воронцову.
– Привет,
привет, рационализатор, – встретил меня тот.
Откуда он
про чемодан уже знает? Блин, пугает даже…
– А хорошая
идея – проверенных комсомольцев на помощь комитетам привлекать, –
продолжил он свою мысль.
Ах, вот он
о чём.
– Ребята
хотят серьёзными делами заниматься, пользу приносить, – сказал я
как о само собой разумеющемся. – А вы откуда уже об этом
знаете?
– Так весь
секретариат гудит, включая хорошо тебе известного Пархоменко, –
усмехнулся Воронцов. – Ругается – почему только в Комитет по миру
помощников берут?
– О,
решили, значит, взять, – обрадовался я, – а что ж
молчат?
– Да шут
его знает, – пожал плечами Воронцов. – Может, не до конца ещё
согласовали.
У меня с
Пархоменко и так отношения неровные, а тут он, судя по намекам
Воронцова, еще обиделся на меня из-за того, что я его секретариату
эту инициативу не предложил, а сразу по прежнему месту работы
пошел. Но в Комитете по миру реально людей не хватает, чего
Пархоменко обзавидовался?