Так и не выпустив из руки вилку, пребывая между явью и сном, я
пролежала в убогом, продуваемом шалаше, наскоро собранном над
повозкой, до наступления рассвета. И как никогда радовалась утру,
мечтая быстрее добраться до места, надеясь, что там мне удастся
поговорить с будущим мужем и возможно даже убедить его отменить или
хотя бы отложить свадьбу, дав мне время привыкнуть к мужчине.
А там, подвернётся удобный момент, и мне удастся сбежать от
тошнотворного дяди и скрыться от будущего мужа, которым пугают
детей в графстве Девон. Говорить, что душа Таллии покинула этот
мир, а её тело заняла моя, я не собиралась - в моей памяти всё ещё
были свежи слова про деревенскую ведьму, которую до сих пор не
сожгли на костре...
Завтрака уязвлённый отказом граф меня лишил. Украдкой сунутый
служанкой в мою руку сухарь мог поспорить своей твёрдостью с
камнем, но есть хотелось всё сильнее, и даже ему я была искренне
рада. Спрятав небольшой, размером с два спичечных коробка, сухарь,
я с трудом раскрошила его на несколько ломтиков поменьше и, улучив
возможность, сунула в рот один из них. К этому времени наш обоз был
уже собран и первые телеги покатили по узкой дороге…
Развернувшись лицом к крупу пегой лошадки, я, краем уха слушая
причитания Мэри, мусолила во рту всё ещё твёрдый сухарик и смотрела
на багряно-красную после дождя дорогу, вьющуюся по склону
изумрудного холма. С восхищением любовалась сверкающей под лучами
солнца и петляющей между тёмно-синих зарослей рекой. С жадностью
голодного путника всматривалась в невозделанные поля с порослью
мелких кустарников, усыпанных жёлтыми цветами, и проклюнувшимися
молоденькими, сочно-зелёными сосенками. Только лишившись
возможности каждый день видеть это прекрасное чудо природы,
осознаёшь всю красоту окружающего нас мира.
К полудню пейзаж изменился и потерял свою привлекательность.
Редкие тощие деревца с кривыми стволами выглядели жутковато.
Кустарник исчез, сухая трава жёлтыми проплешинами торчала из-за
огромных валунов, коими изобиловали обе стороны узкой, каменистой
дороги.
С каждым неторопливым шагом низкорослой лошадки становилось всё
холодней, с запада подул промозглый ветер. В воздухе летала
противная мокрая пыль, для которой не было преград, и даже
укутанный с головы до ног в тёплый плащ граф Лавастин время от
времени зябко ёжился.