— Да, за деревьями. — отозвался второй летеха, которого мой
сканер и помечал, как дефектного. — Старый плац.
— И что там?
— Это нужно увидеть, Вась, поверь.
Голос у него был какой-то напряженный. Такой в фильмах бывает, у
второстепенных персонажей, которых сценаристы обрекли на роль
слабого звена. В самый ответственный момент, такие бегут или
предают главного героя. Не знаю, почему такая ассоциация в голове
всплыла. Из-за голоса, наверное.
— Интриган! — хохотнул старлей. На странный тон он внимания не
обратил.
Он шел чуточку быстрее своего товарища, хотя, правильнее было
сказать, что лейтенант начал замедляться. И в какой-то момент
оказался за спиной у старшего по званию. В тот же миг, извлек из
кармана бушлата короткий клинок, и с хирургической точностью всадил
спутнику в основание черепа.
Первой моей мыслью было, что агенты функций (или Стикса,
неважно!), смогли проникнуть и на этот секретный объект. Ну а как
еще объяснить нападение одного новуса из военных на другого? Но
убийца, видимо, решил, что еще недостаточно сломал мне шаблон.
Подхватив мертвое тело, он быстро оттащил его под елочки, но
вместо того, чтобы попытаться скрыть следы преступления, уселся над
трупом и… начал его жрать. Натурально! Тем же ножом, которым убил
товарища, вояка отрезал от него куски и с жадностью заглатывал!
Уж насколько я ко всякой дичи привычный, но это зрелище выбило
меня из колеи основательно. Настолько, что я даже завис секунд на
несколько, ошеломленно наблюдая за людоедом.
Чуть позже, когда эмоции были заблокированы, я смог рассуждать
логически. Передо мной точно не агент функций — нафиг он им такой
нужен? Судя по отображению его на сканере, как дефекта, это Обжора.
Я так прозвал этот тип отклонения от нормы после знакомства с
матушкой Игната. Женщина постоянно хотела есть. Закидывала в себя
все, до чего могла дотянуться, и никак не могла насытиться.
Сбивало чувство голода только кровь или плоть новуса. Точнее,
содержащиеся в них вещества, вырабатываемые мутировавшими
организмами. Ненадолго, примерно на неделю, но мать моего соратника
именно так уже достаточно долго держалась — пила по мензурке крови
своего сына раз в семь дней. Только так больная могла получать
редкие элементы, которые не мог синтезировать ее собственный
организм.
Беда была в том, что этот генетический сбой никак не лечился. По
крайней мере тогдашний я так и не нашел способа остановить крутое
пике самораспада личности у несчастной женщины. Обошелся полумерой
— подчинил ее себе "вассальной" присягой и запретил нападать на
других новусов. Ну и кровушку, давал, да.