Из последнего набега он вернулся один.
Индейцы не воюют друг с другом, эту ложь придумали бледнолицые.
Им нечего делить. Тучны и несметны стада бизонов, в реках и озерах
вдоволь рыбы, а леса готовы поделиться и нежным мясом, и теплым
мехом. Им не за что воевать. Но они воины. И удаль свою показывают
не только у Священного шеста, но и в сражениях. Скальп врага —
лучшая награда, только если добыт он в честной битве.
Им не повезло — из дальнего похода Улках вернулся один. И это
был не прежний воин, в одиночку ходивший на медведя, а калека, с
трудом передвигающийся на четвереньках как новорожденный детеныш
росомахи. Им не повезло. Десяток молодых индейцев попал в засаду,
устроенную дезертирами. Их много развелось в лесах после войны
между франками и инглизами. Они промышляли пушниной и искали
золото. И еще охотились за скальпами.
Убили всех, лишь Улкаху перерезали сухожилия на руках и ногах,
чтобы не смог сбежать. И пытали, выведывая тайны Священных гор.
Мародерам нужно было золото. Ночью, когда дезертиры, пьяные от
удачной охоты и рома, улеглись спать, индеец бежал, зубами разорвав
путы и свистом приманив своего коня.
Лучшие шаманы племен бессильно разводили руками — такие раны не
лечатся. Это подвластно лишь богам, а они — не боги. Жить будет, но
калекой.
Племя осталось без лучшего охотника и самого могучего воина.
Старуха Ийзека сыпала проклятьями, грозила карами чужакам,
пришедшим из-за Большой воды, и предрекала скорые бедствия для
племен лакота-сиу. Когда гостья появилась в селении, жрица чуть не
лишилась ума, брызжа слюной и ядом — в этом она видела коварную
ловушку, приготовленную безжалостными захватчиками.
Два дня Утренний Цветок ходила по селению, знакомясь с его
обитателями. По вечерам сидела у костра, пила из деревянных плошек
горький настой и пела на незнакомом языке красивые песни. Суровые
лица воинов покрывались морщинками улыбок или, наоборот,
становились грустными и мечтательными. Индейцу не нужно слов — он
умеет слушать не только ушами.
А на третий день она вошла в хижину Улкаха. Неизвестно о чем, и
— главное! — на каком они говорили языке, но беседа была долгой. И
когда солнце коснулось верхушек деревьев, калека-воин впервые в
жизни посмел ослушаться старуху Ийзеку. Выпив отвар из
красноголовых грибов, коим потчуют себя шаманы, творя обряд, он
уснул с блаженной улыбкой на устах, безропотно доверившись
тоненьким ручкам гостьи.