— Какого дня? — переспрашиваю я, и я чувствую, как горячие слезы текут по моим щекам. — Моего дня рождения? Ты не мог мне сказать этого раньше?!
— Не только. Завтра будет не только твой праздник. Но ещё и аукцион.
— Что за аукцион? — не понимаю я.
— Аукцион, на котором один из приглашённых, который назовёт самую лучшую цену, получит тебя на одну ночь, — совершенно спокойно, словно перечисляя мне медицинские рекомендации, продолжает мой… Кто он мне? Опекун?!
— Что значит на одну ночь? — мои губы трясутся от сдерживаемых рыданий.
— Это значит, что в финале будут приняты три самые высокие ставки. И самая наивысшая — это первая ночь с тобой. С моей девочкой, — улыбается он, и тут я вижу грязный оскал маньяка-сутенёра за его внешностью, которую я по ошибке принимала за любовь.
Родительскую любовь.
— А вторая ставка? — бормочу я, уже боясь услышать ответ.
— О, тут всё просто, вторая наивысшая по величине ставка — вторая ночь с тобой.
— А третья — третья? — спрашиваю я.
— О нет, третья ставка — это твой новый владелец. Тот, кто заберёт тебя себе на столько, на сколько пожелает. Но уже, правда, немного использованную. Поэтому и цена ниже. Всё как в магазине, на распродаже, — объясняет он мне расклад, и у меня темнеет в глазах.
Ещё чуть-чуть, и я упаду в обморок.
— Ты так не можешь со мной! — гнев застилает мне глаза, я поднимаюсь на не слушающихся меня ногах, но мой фальшивый отец подходит ко мне, кладёт свои ладони мне на плечи и сжимает их словно стальными тисками. Давит на них, и снова усаживает меня на место.
— Почему я так не могу? — шипит он мне в лицо. — С чего ты это взяла? А кто тебя кормил все эти годы? Одевал? Обучал? Ты вообще, представляешь, сколько всё это стоит? — объясняет мне он, и каждое слово режет меня словно ножом по сердцу.
Кромсает меня на маленькие окровавленные кусочки.
— Пришёл твой черёд вернуть мне долг. Только и всего, — усмехается он.
— Скажи мне только одно… — пронзает мой мозг внезапная догадка. — Кто были все эти люди? Все твои друзья? Которые приходили к нам, играли со мной?
— Умничка. Ты всё правильно поняла, — адским огнём пылают его глаза, и я закрываю лицо руками. Я больше никогда в жизни не хочу его видеть!
— Пусть лучше тогда меня купят. Ненавижу тебя, — глухо произношу я. — Как ты мог всю жизнь притворяться? Только ради денег? — кричу я, уже не в состоянии унять рыданий.