– Так, а что на кону? Я не собираюсь чисто на «слабо» и за хавчик работать, – теперь наступает моя очередь троллить компашку. – Через месяц с каждого по желанию.
Поднимается недовольный вой, потому что вопрос цены для этих олухов слишком болезненный, они знают, что я могу потребовать чего угодно. Начиная от тачки и заканчивая какой-нибудь глупостью типа: пробежаться по улице голышом.
– А если не выдержишь месяц? Или с голодухи загнёшься, м? – спрашивает девка, которую к нашему столу притащил Ник.
Вот левым тёлкам вообще никто слова не давал, правда.
– Да, Град, что тогда? – повторяет вопрос Свят.
– Тогда я выполню желание каждого из вас, – поочерёдно тычу пальцем в Ника, Свята и Тоху. Безбашенно, да, но по-другому мы и не умеем.
Девки не в счёт, с ними я пари заключать не собираюсь.
– Замётано, – скалятся пацаны, – когда выдвигаешься?
Подъём в пять утра – не самое страшное, что может быть в жизни студентки. Тем более, теперь я учусь на заочном, а основная моя обязанность на данный момент – это козы, куры и огород, с которого скоро, к счастью, будет снят оставшийся урожай.
Но сегодня мне просыпаться не хочется, однако будильник продолжает настойчиво звонить. Беру в руки телефон и пытаюсь отключить назойливую мелодию, но спустя пару минут телефон начинает трезвонить с новой силой.
Всматриваюсь в экран и понимаю, что никакой это не будильник, а Антон – где взять сил, чтобы не рифмовать. Из-за этого гада и его сестрицы я уехала в посёлок без своих вещей, и мои сумки теперь стоят на съёмной квартире сводных.
А сейчас наглый братец звонит мне, как ни в чём не бывало? Совсем охамел.
Бросаю взгляд на часы – половина первого, нормальный вообще, ночью названивать?
Отвечать не хочется, но язык так и чешется отчитать идиота, поэтому я снимаю трубку.
– Ты в своём уме, Стукин? Ты время видел? Я, между прочим, за вас тут отдуваюсь, пока вы там в городе прохлаждаетесь, и вообще, не смей…
– Сень, Сень, остынь, а, – как ни в чём не бывало произносит братец. – Лучше скажи, ты бабкину хату никому ещё не сдала?
– Бабушкину хату? – тяну, не веря своим ушам. – Нет, и не собиралась…
Хатка старенькая, и даже наши местные в здравом уме её снимать не станут, она пустует уже немало лет после смерти бабушки, которая оставила её мне. Оксана уговаривала отца продать жильё, но папа упёрся (наверное, единственный раз на моей памяти), и не стал ничего предпринимать.