Откуда знают родной язык Уильяма? -
Воля богов.
Зачем покрывают свое тело
замысловатыми рисунками? - Вы уже знаете правильный ответ - воля
богов!
В общем, про волю богов Уильям слышал
часто, но обрадовался этой фразе впервые.
Жрец поднял правую ногу, сверкнув
светлой подошвой, почесал ребром ступни голень левой ноги и шагнул
в святилище, знаком приказав путешественнику следовать за ним.
Спустя полтора часа Уильям Кернс
покачивался в шлюпке и пытался ответить себе сразу на несколько
вопросов.
Во-первых, зачем он сунул в карман
каменный нож и каменный же кулон, которые перед этим стянул с
одного из постаментов внутри священного круга?
Во-вторых, почему жрец, вдохновенно
вещающий ему про богов и божков местного разлива, предпочел сделать
вид, что ничего не заметил?
В подозрительно пустой голове не
находилось ответов, кроме одного - воля богов!
Уильям раздраженно сплюнул в воду и,
бросив копаться в прошлом, попытался поразмыслить о будущем. Что же
теперь с этими вещицами делать?
Отдать в музей? Угу, а заодно
признаться, что он, Уильям Кернс, уподобился разной швали и
обворовал наивных дикарей? На его репутации можно будет поставить
крест.
Скрыть от общественности метод
получения? Опуститься до обмана? Правда вряд ли всплывет: канаки
точно никому ничего не расскажут. Никто не узнает. Знать будет
только сам Уильям, и каждый раз, когда при нем будут упоминать
столь щедрый дар музею, его будет корчить от чувства вины и
осознания глубины своей подлости.
Подарить сыну? Перед глазами встал
образ Сая: узкие плечи, острые коленки и тоска на дне огромных, не
по-детски серьезных зеленых глазищ. Чувство вины заворочалось на
дне души. После каждой экспедиции Уильям обещал себе побыть с сыном
подольше, и каждый раз жизнь вносила свои коррективы. Ничего, он
все наверстает. Обязательно! Но, наверное, не в этот раз. Да и
дарить парнишке украденные безделушки - плохая идея. Сайгус точно
не даст забыть о неблаговидном поступке отца, даже если сам знать о
нем не будет. Он и так - воплощенный укор совести.
Подарить сестре? Но Уинтер ненавидит
подобные безделушки.
Уильям поерзал на скамейке. Канакский
нож тотчас же ему отомстил, уколов ногу. Не до крови, но все ж
чувствительно. Уильям тут же решил обдумать все проблемы позже. В
каюте. Или вообще на берегу, в родной Соларии. В тот же момент
дыхание Уильяма стало свободнее, на душе - спокойнее. Он даже пару
раз довольно удачно ответил на подначки моряков, сидящих на
веслах.