Именно таких теневых зеркальников и зеркалиц
чаще всего и преследовал Трибунал. Однако за несколько лет службы
охотницей Морриган досталось только два подобных заказа. Серьезные
теневые чары всегда требовали платы в виде жизненной энергии. Иной
раз против врага куда проще использовать клинок.
Что ж, незнание способно сыграть с людьми плохую шутку. Члены
Высокого Собрания смотрели на Морриган, охотницу, затянутую в
белоснежную кожу, но не видели в ней зеркалицу, способную шагнуть
на тропы мира теней. А значит – и в их собственные дома.
Сделать это не составило труда – она просто просочилась сквозь
дверь, как и положено призраку. Оказавшись внутри, замерла и
прислушалась. Не сомневалась, что ждать придется недолго: когда
человек умирает насильственной смертью, его близкие или замыкаются
в себе от горя, или неустанно говорят о случившемся, отчаянно
пытаясь понять его причину. Или просто изливая едкую, выжигающую
душу, горечь.
– Мама, нет. – Совсем юный голосок, вероятно, принадлежащий
Пайпер – младшей дочери Лилианы Конноли.
Следуя за звуком, Морриган бескрылой тенью скользнула наверх. В
крохотной комнатке застыли двое. Лилиана, мать погибшей Каллисты,
спешно куда-то собиралась, и настроена была решительно. Лицо
бледное, в глазах застыли слезы. Печать скорби на ее дочери не
менее приметная – с искусанных губ, похоже, постоянно зубами
сдирали корки, ногти стиснутых пальцев обгрызены до мяса. Пайпер не
стала прикрывать шрамы, свидетельствующие о потери сестры,
иллюзией. Ей сейчас не до того.
– Она убила мою дочь, – хриплым от ненависти голосом сказала
Лилиана.
Морриган вскинула брови. Она? Да еще так уверенно?
– Даже если так… Мама, она невероятно сильна. Ты же видела…
Видела, что она сделала с Каллистой. Я не хочу…
– Но она убила мою дочь. – Ярость таяла, сворачиваясь клубком на
сердце, голос теперь полнился жалобностью.
– Мама, пожалуйста, ты не слушаешь! – Пайпер шагнула вперед,
удержала мать за руку. – Я не хочу потерять и тебя! Не хочу, чтобы
и твой прах стал частью колумбария. Я… я просто этого не
вынесу.
Морриган почти воочию видела, как тает решимость Лилианы. Кто-то
словно проткнул ее душу как воздушный шарик – столь стремительно
исчезало желание мстить за убитую дочь.
Сама Морриган так легко от своей затеи не отказалась бы, но
осуждать Лилиану она не спешила. Легко идти на риск, когда терять
нечего. Но если дома тебя ждет дочь… Отчего-то на ум пришла
собственная история, скорее, опровергающая последнюю мысль.