—Ты рано, — по палате громом пронесся низкий баритон Матвея.
—Ты не ответил на мой вопрос, — не сдавалась Катя, вызывая на моих губах улыбку.
Я не знала, какие отношения связывали этих двоих, но интуиция подсказывала, что они довольно близки. Да и помнила я его разговоры по телефону, его ласковое к ней обращение «Котя». Действительно, она чем-то напоминала котенка, маленького, местами напуганного, но вполне способного выпустить коготки, когда того требовала ситуация.
— Не бери в голову, — резко, даже грубо отмахнулся парень, и под возмущенный взгляд Кати, покинул палату. Она уже было ринулась за ним, но я не дала.
— Кать, — я даже не узнала свой голос, хриплый, глухой.
Забыв о Матвее, она повернулась и искренне улыбнулась, нет, она совсем не похожа на мою мать. Присев рядом, Катя взяла мою руку в свою, продолжая улыбаться, а я смотрела на нее и понимала, что все сделала правильно, она жива и здорова, у них с Максом вся жизнь впереди, теперь вот еще малыш должен появиться. Я действительно желала им счастья.
— Спасибо тебе, — произнесла она со слезами на глазах, заставляя меня улыбаться.
—Ты прости меня, Кать, — собравшись с силами, я выдавила из себя слова. Нет, боли не было, меня щедро накачали обезболивающим, но говорить удавалось с трудом, дыхание то и дело сбивалось. Я должна была попросить прощения, объясниться в конце концов. Мое поведение было непозволительным, а то, что я наговорила ей в день ее помолвки и вовсе выходило за рамки дозволенности. Самой от себя противно было, роль мерзкой стервы-разлучницы давалась с огромным трудом, но мне было просто необходимо увидеть ее эмоции, настоящие, не те, что обычно выставляют напоказ люди нашего круга. Я лишь выбила ее из равновесия, наговорила ей гадостей, намекнув на то, что она у Макса не первая, и далеко не последняя. — Я…
—Не надо, тебе нужно беречь силы, — она перебила меня, не дав закончить. — Ты обязательно поправишься.
— Это уже не важно, — я не хотела выглядеть тряпкой, но слезы сами покатились из глаз, мне действительно было все равно, единственное чего я желала, – освобождения. Каждый день я молила Бога, чтобы он прекратил мои страдания и наконец забрал меня, потому что это просто невыносимо, невыносимо так жить.
И Макс, теперь у него есть семья, он должен посветить себя ей, а пока я жива, он будет винить себя, будет рядом, опасаясь за мою жизнь. Четыре года назад я дала ему обещание, что ничего с собой не сделаю и буду жить, и обещание я свое выполнила, просто не могла нарушить слово, данное человеку, ставшему для меня единственной опорой. Лишь в тайне я могла надеяться, что однажды это наконец прекратится, но, кажется, судьба лишь в очередной раз посмеялась надо мной.