— Да, брат, а я думал парни преувеличивают, — я вздрогнул от раздавшегося за спиной голоса.
— Твою мать, ты какого хрена подкрадываешься? — стакан теперь был пуст, а его содержимое оказалось на моих джинсах.
— Ты бухать еще долго собираешься? — усмехнувшись, он сел напротив.
— Да пошел ты, — отмахнулся я, и налил себе еще порцию. — Ты разве не должен быть в Москве?
— После твоих выходок? — он вынул второй бокал и плеснул себе виски. — Ты зачем Беркуту палец с угрозами отправил? Фу, как ты вообще это пьешь? — поморщившись, он слил остатки в раковину.
— А нехрен прятать у себя подонков. Донесли, значит? — я обернулся и глянул на его людей, которых вообще ничего не смущало. Стукачи, мать их.
— Они же все-таки на меня работают, — рассмеялся брат. — Зря ты тигра в клетке дразнишь, брат. С Беркутом так нельзя.
— Ну надо же, — откинувшись в кресле, я сделал глоток, — неужели сам Граф и боится какого-то Беркута?
— Во-первых, хватит пить, — он отнял у меня бокал, — во-вторых, Беркут — непредсказуем и опасен, мне нечем на него надавить и достать его я просто так не смогу, он людей тщательно отбирает, они сдохнут, но не предадут. А ты нарываешься на неприятности.
— А по-твоему я должен просто отпустить тварей…
— Ты просто должен был дать мне решить проблему.
— Самир ясно дал понять, что здесь ты бессилен, — я отмахнулся и вернул себе бокал, — хватит, Дем, спасибо за помощь, но дальше я буду решать вопрос сам.
— Что с тобой происходит, ты же всегда был рациональным до тошноты?
— Может мне тебе исповедаться тут еще?
— Лучше скажи, какого хрена ты сидишь здесь вместо того, чтобы быть с ней, — он поставил меня в тупик своим вопросом. — Что смотришь? Это ведь из-за нее, дом даже купил, запер ее там, а сам здесь с бутылкой паршивого пойла прохлаждаешься.
— Ты какого хрена лезешь? — процедил я, едва сдерживаясь.
— Домой езжай, Авдеев, пока очередной финт не выкинул. Миленькая она у тебя, дети красивые будут, — он издевался и чудо, что я все-таки сдержался и не начистил ему физиономию.
— Не могу, — выдохнув, я потер устало переносицу. — В глаза ей смотреть не могу, понимаешь? Облажался я, — признался зачем-то, все-таки странно Граф действовал на людей.
— По крайней мере ты можешь быть с той, которую любишь, я бы многое отдал за такую возможность, — произнес он как-то надрывно.