По плану они собирались просто всё
подорвать. Но едва Михаил как бывший инженер-наладчик систем
автоматики, сразу после боя зашёл в пост управления – проверить, то
или нет они захватили – просто офигел.
– Мужики, мы терминал управления
войсками взяли. И они не успели его вырубить.
Остальные переглянулись. За всех
ответил Старый:
– Программист, удержим сколько
сможем. Остальное на тебе. Вызывай наших.
Информация по всем позициям, по
артиллерии укрепрайона, укрытиям бронетехники – сотни вещей,
которые нужны для управления войсками. Сейчас эта информация рекой
потекла к наступающим батальонам. Для операторов дронов, которые
теперь точно знали место каждого вражеского снайпера и пулемёта.
Для артиллерии, которая мгновенно начала перемалывать вражеские
танки и пушки. Для авиации, которая уже висела в небе, выжидая
моменты уронить на укрепрайон многотонные фугасные авиабомбы.
Выбросить из общей сети один из главных терминалов, не обрубая
общую систему управления – невозможно. Отключить в разгар боя
систему управления войсками на перезагрузку – самоубийство.
Противник атаковал с остервенением обречённых, русские штурмовики
стояли насмерть. Каждая минута, которую Михаил на связи – это
подавленная вражеская огневая точка или уничтоженный танк.
Штурмовиков смяли количеством, потому когда стало ясно, что он
остался последним – Михаил навёл авиаудар на себя. Взрыв тяжёлой
фугасной авиабомбы он сначала ощутил по задрожавшим стенам бункера,
дальше успел увидеть, как на него начал падать потолок.
И тут всё застыло. Михаил ошалело
покрутил головой во все стороны, сделал шаг вперёд. Обернулся и
чуть не упал, так как увидел своё тело, на голову которому через
мгновение рухнет перекрытие. Вон уже складывается, считаные
сантиметры до каски остались. Впрочем, пока не долетело, потому что
всё вокруг замерло. И падающие обломки, и пыль, и даже приоткрытая
дверь, через которую как раз здоровенный мужик с языческой
татуировкой на щеке и жёлтой повязкой на рукаве как раз забрасывал
гранату. Граната тоже замерла в воздухе. А ещё Михаил сообразил,
что мгновенно пропали все запахи. Ещё миг назад воняло кровью,
порохом, гарью, пылью и работающей аппаратурой – сейчас ничего.
– Значит, я умер, – собственный голос
показался ему глухим.
– В принципе – да, хотя ещё не
совсем, – раздалось за спиной.