Это я уже читал в воспоминаниях его дочери. Да и не самые тёплые
отношения со вторым секретарём обкома партии Мясниковым,
курировавшим культуру, не придавали оптимизма. Эх, мне бы сейчас
Гришина заполучить, да заняться его сердечком и сосудами… Но вряд
ли мне, зелёному интерну, доверится Октябрь Васильевич, который всю
жизнь избегал врачей. Да и мне скоро нужно в Сердобск ехать. Хотя
несколько лет у нас в запасе есть, может, получится пересечься и
провести сеанс исцеления.
На месте будущего цветомузыкального фонтана, который начнёт
работать в 1979-м, пока просто площадь с торговыми ларьками. А вот
знаменитые башенные часы с кукушкой уже пару лет как стоят. Кстати,
механизм изготовили мастера с Сердобского часового завода, такое
вот совпадение.
Хотя у нас дома стояла газовая колонка, сходил в Ивановскую
баню, попарился, помылся, а заодно подстригся в парикмахерской при
бане. Волосы больно уж отросли, а по такой жаре голова должна
дышать вопреки всё ещё сохранявшейся моде на патлы.
Зашёл в кафе «Снежок», где в детстве ел из креманок самое
вкусное в мире мороженое с вишнёвым вареньем. Здесь же можно было
выпить какао с бутербродами и пирожными. И в «Каса-Маре» наведался,
что было чуть выше по Московской, в это время ещё обычной, не
пешеходной улице, часть которой оставалась замощена булыжником. В
«Каса-Маре» цены были не для всех, а вот в соседнем «Белом аисте»
стакан портвейна мог позволить себе любой забулдыга. Миную
кукольный театр, чьи помещения после развала СССР будут сданы в
аренду частникам. А выше через дорогу стоят в ряд несколько
автоматов по продаже газированной воды.
На параллельно протянувшейся улице Кирова миную Дворец пионеров,
где впоследствии обоснуется Законодательное собрание. Музея одной
картины и памятника Первопоселенцу, который в народе окрестили
памятником Первопроходимцу, ещё нет и в помине. Музей появится в
1983 году, а памятник чуть раньше – в 1980-м, и все с подачи
второго секретаря обкома партии Георга Мясникова. В магазине «Дон»,
стоящего на том месте, где улица Кирова незаметно перетекает в
Калинина, испил берёзового и яблочного сока, налитого продавщицей
из больших колб-конусов.
Заглянул и в сквер Лермонтова, где мне попалась плачущая
девчушка лет десяти со скулящим щенком на руках.
— Ты чего ревёшь? — спрашиваю я у девочки.