Именно она поддерживала в них подобие
жизни, чтобы хозяйка могла наслаждаться плотью каждый день. И
залечить подобные раны попросту невозможно — у Тилы получилось со
мной лишь потому, что я мертвец. Живые же люди мгновенно бы умерли,
оставшись без своих гомункулов.
— Эй, парень... — прохрипел Кархан,
плюясь вонючим дегтем. — Передай... Убре, что у меня... все хорошо.
Что я... ушел в далекие края... и нашел новую жену. Пусть...
запомнит меня здоровым и сильным, как раньше.
— Хорошо, — холодно ответил я.
— Я хотел доказать ей, что лучший из
лучших. И пришел сюда, чтобы победить несокрушимое зло и принести
трофей, которому позавидовал бы... даже вождь, — орк усмехнулся. —
Чтобы никто даже не подумал... увести мою гарпию. Чтобы она... даже
не смотрела на других. Ну и дурак же я...
— Думаю, она любила тебя и без
трофеев.
— Теперь-то я вижу истину... И очень
рад, что тебе удалось то, о чем я только мог мечтать. Эти твари
внутри... подыхают. И я вместе с ними... Прощай, мертвый человечек.
Да защитит тебя Ганграл...
Сырое подземелье наполнялось тихими
стонами облегчения — пленники погибали один за другим, без телесных
мук и душевных терзаний, просто засыпая в полубреду, как засыпают
больные с отключенными аппаратами.
— Пусть павшие праведники проторят
путь к поднебесному престолу, — прошептала Тила и сложила ладони
лодочкой. — Пусть пение Первой подарит покой и погасит печали.
Сияйте ярко. Сияйте вечно.
Молитва закончилась всхлипом. Я сжал
дрожащую ладошку и направился к выходу. Не лучшая идея
задерживаться в месте, что вот-вот провалится в Армилат.
Когда выбрались наверх, дверной проем
утонул в смрадной жиже почти на треть. На всякий случай проверил
имперца — он хоть и конченая мразь, но лучше уж его добить, чем
дать превратиться в очередного демона или гомункула. Но боец
испустил дух, с блаженной улыбкой глядя в потолок — должно быть,
наслаждаясь предсмертным видением своего кумира.
Пригнувшись, выскочили наружу и
спешно бросились прочь с поляны, пока размокшая земля еще держала
стопы. Когда добрались до леса, на поляне торчали лишь верхушки
башен, но вскоре скрылись и они.
Трясина с чавканьем сошлась над
шпилями, и проклятое место превратилось в болото — которое тоже
однажды станет проклятым, если как можно скорее не закрыть
врата.