— Странно. Раньше в овраге такого
тумана не было. Охотники забредали сюда редко, но ни о какой пелене
не говорили.
— Может, погода такая, — пожал
плечами. — Зажги Светоч.
Спутница обвела посохом круг, и у
навершия вспыхнуло тусклое свечение. Помогло не очень, но лучше
так, чем бродить, как ежики.
— Не нравится мне это, — с тревогой
продолжила спутница. — Как бы рана не открылась.
— Что за рана?
— Проклятое место. Иногда они
затягиваются, иногда — открываются.
— И от чего это зависит?
— Долгая история.
— Расскажешь по дороге?
— Хорошо. Может, будет не так
страшно.
— Главное, не трусь — нам теперь
придется частенько в такие дебри наведываться.
Велел скелетам возвращаться и начал
спуск — медленно, приставным шагом, придерживаясь за торчащие
побеги. Вскоре идти стало легче, вот только марево сгустилось почти
до полной непроглядности. Хорошо, что Тила непрестанно болтала
рядом — так хоть не потеряем друг друга.
— Легенды гласят, что на заре времен
боги сошлись в страшной битве за право властвовать над
Ардианом. И битва та была столь страшна, что боги
случайно изранили свое же творение. И в ранах тех граница с
потусторонним Армилатом истончилась настолько, что его отравленный
воздух стал извращать сами основы нашего мира. Так появились
чудовища, нежить, зараженные и прочая дрянь. В эпохи покоя раны
затягиваются, а грань уплотняется. Но чем чаще творится зло, чем
больше льется крови — тем сильнее дыхание Армилата. А уж сколько
крови пролила Герадия и льет до сих пор... — эльфийка вздохнула. —
Боюсь, нас ждет куда более страшный итог, чем проломы и порчи.
Под ногой хрустнуло, и в звенящей
тишине звук показался выстрелом над самым ухом. Я вздрогнул и
коснулся меча, но на влажной траве лежал всего лишь скелет слуги —
разбитый и расколотый на мелкие обломки. Тело, которое он нес,
пропало, однако кровавый след при том стал только гуще.
— Труп утащили вон туда, — указал
клинком в сторону бурой капели, что превратилась в сплошную широкую
линию.
Тила промолчала, но я видел, что ей
не по себе. Она вцепилась в посох так, словно тот был перекладиной,
а девушка висела надо рвом с крокодилами. Мне и самому было
стремновато, но как и в случае с голодом, страх проявлял себя лишь
в виде гнетущих мыслей и предвкушении скорой стычки.
— Не дрейфь, — встал ближе. — С
имперцами драться еще опаснее. Сейчас скелеты подойдут — и
продолжим.