Очевидно, потусторонняя мерзость
пыталась превратить их в более мощную версию гнильцов, чтобы те в
час нужды защитили хозяйку. Я насчитал дюжину голов — все десятого
уровня, и все с особым статусом — то есть, с удвоенными
статами.
Дерьмо... С моим резервом раскидал бы
двоих... ну, край — троих, но двенадцать — это уже за гранью
возможного.
Вот если бы скелетов призвать, да
удачно их расставить — тогда что-нибудь да получилось бы... Сейчас
же от неминуемой смерти меня отделяло лишь то, что эти черти
вылуплялись довольно долго, давая минуту-другую на передышку.
И убить их в уязвимом состоянии точно
бы не вышло. Во-первых, они вполне успешно оборонялись клешнями.
Во-вторых, мамаша прикрывала выводок парой дополнительных
щупалец.
Одним словом — полная жопа. И никуда
из нее не денешься. Тилу бросать нельзя, а единственный выход
затоплен кислотой — пока выплыву, переварюсь пять раз.
— Захар! — с болью и мольбой крикнула
подруга.
Девушка выглядела весьма погано.
Стояла на коленях, но даже это удавалось лишь с помощью посоха. От
здорового загара не осталось и следа, а по белой коже расползались
сеточки черных вен.
Дышала надсадно, раз через раз, и
мотала головой, точно пьяная. Не нужно быть доктором, чтобы понять
— таймер подходит к нулю, и в запасе бедняги считанные минуты.
— Разорви свою клятву... — прошептали
потемневшие от крови губы. — И убей меня. Избавь от страданий. Не
позволь превратить... в такую же мерзость.
— Что ты такое несешь? — подбежал к
ней и пристально осмотрел. От ее «прочности» осталось всего пять
процентов, да и те стремительно растворялись.
— Тебе до уровня — сто десять очков.
За меня дадут сто сорок, — Тила внезапно схватила меч за острие и
прижала к своей шее. — Повышение восполнит ману, а в ларце
наверняка найдутся зелья. Это твой единственный шанс. Забери мой
опыт — и отомсти... — эльфийка хрипло кашлянула. — Отомсти им
всем...
— Это не вариант...
— Тогда назови лучше, — спутница
подняла глаза, и с век сорвались серебристые струйки. Тем не менее,
я видел во взгляде лишь злобу и непреклонную решимость — ни намека
на страх смерти или боль.
— Нет, — осторожно отнял клинок и
развернулся. — Если надо ускориться — я ускорюсь.
— Ты едва стоишь на ногах...
— Ничего. Я ни дыхалку, ни мотор, ни
селезенку не посажу при всем желании, — достал из сумки яйцо
крабонога, срезал верхушку и фыркнул: — Ну, за победу.