— А ты, мертвяк, займись чем-нибудь
полезным, — продолжила командовать орка. — И помни — мы всегда
следим за тобой.
— Для начала хотелось бы передохнуть.
Мы едва закрыли Порчу, как пришлось драться с карателями.
— Передохнуть? — проворчал Риг. — Это
как — в гробу полежать? Или в свежей могиле?
— Можно и на чистой кровати.
— Ха, еще чего. После тебя даже самую
чистую койку придется сжечь дотла. На соломе полежишь.
— На соломе — так на соломе, —
буркнул я, мысленно успокаиваясь всеми доступными способами. — Лишь
бы нашлось, чем перекусить.
— А что ты ешь? — ехидно спросила
староста. — Тухлятину? Кровь? Может, свежие кишки?
— Я люблю сладкое, — ответил с
равнодушной улыбкой. — Меда и воды вполне хватит.
— Чего еще попросишь? — набычился
Борка. — Пожрать дали, поспать дали — дальше что? Бабу
захочешь?
— За баб не беспокойтесь. Плотские
утехи — не для меня.
— Гы-гы-гы... — рыжий захихикал. — А
чего так? Хрен сгнил?
— Вроде того, — не стал вдаваться в
подробности. — Но вот баня пришлась бы очень к стати. Было бы
неплохо прогреть стылые кости.
— Хочешь баню — сам себе землянку
рой, — продолжил возмущаться гном. — Я после мертвечины мыться не
собираюсь.
— Тогда пустите туда хотя бы Тилу.
Она заслужила.
— Ладно, — Инар, похоже, устала
препираться. — Получишь мед, воду и солому. Только сиди под стеной,
подальше от домов. Не хватало еще занести проклятие или какую
скверну.
— Спасибо и на этом, — положил руку
на грудь и наигранно поклонился. — Никогда еще не встречал столь
добрых и отзывчивых людей.
— Заткнись, нечисть, — орка обнажила
клыки. — Считай, что это твоя последняя трапеза. После боя тебя все
равно казнят.
Мне постелили (побросали) на
предельном удалении от домов, а еду и питье подали в старых битых
крынках, протянув ухватом с таким видом, словно я за версту
разносил чуму и проказу.
Впрочем, грех жаловаться — все могло
обойтись гораздо хуже. Например, нам и вовсе не открыли бы ворота,
или пристрелили на подходе. А так... селян все же можно понять —
мой предшественник принес им очень много бед и горя.
— Мелтвый малодел! — из-за стены
сруба высунулась девочка лет пяти и тут же юркнула обратно.
— Эй! — бросил вслед. — Хорош
обзываться.
Ее дружок — чуть постарше и, судя по
всему, эльф — одними оскорблениями не обошелся, и пульнул в меня
ком земли из пращи. Благо промахнулся, но снаряд взорвался черной
пылью совсем рядом от головы. Похоже, меткость у ушастых все же
врожденная.