Попытка активировать магическое
зрение ни к чему не привела. То ли Знак был неактивен, то ли это
вправду просто татуха. А кто делает себе наколки?
– Это что, символ принадлежности к
банде? – строго спросил я.
Замухрышка сжался и, кажется, стал
ещё ниже ростом.
– Да это мы пацанами ещё совсем
сделали, – замямлил он. – Дурные сопляки были. А не сводится оно.
Только выцвело.
– Что «оно»? – с усмешкой уточнил
я.
Конечно, надо не забывать про
трудности перевода с местного языка на мой родной, но, по-моему,
этот тип просто косноязычен и никогда не слышал ни о падежах, ни о
родах слов.
– Это! – не растерялся арестант,
тряся рукой.
Выкрутился. Ладно, я ему не учитель
русского языка, по пальцам линейкой лупить не буду. Тем более
говорит он на другом языке, и как происходит перевод – я сам без
понятия.
– И какого раньше цвета было? –
полюбопытствовал я. – Дай угадаю. Чёрного? Под Отрёкшихся
косили?
Он уныло кивнул и понурился. Мда,
подростковый бунт существует во всех мирах, хотя иногда принимает
странные формы. А ведь за чёрный Знак рыцари Круга могут и мечом
походя рубануть, не разбираясь, магический он там или чем-то
нарисован.
– И какое наказание за драку
предусмотрено, если ни денег, ни знаков нет? – обратился я к
стражникам.
– Арест, – помрачнела Орана. – Опять
бумажки заполнять.
Я закатил глаза, с мыслью «мне бы
твои проблемы». Взгляд упал на закопчённые стропила. До них
генеральная уборка не добралась. Да и солома на полу уже несвежая.
Дрова рубить тоже кому-то надо. И вообще, в трактире всегда
найдётся, чем заняться, а ленивый хозяин предпочитает в подсобке
тискать рабыню, которую ему подарили для уборки. Не то, чтоб я не
понимал его предпочтений, наоборот, очень даже солидарен. Но
порядок-то наводить всё равно надо.
– Знаете, у меня есть идея.
Исправительные работы!
– Чего? – хором спросили все
трое.
Ага, в этом мире до такой концепции
ещё не дошли. Что ж, каждый попаданец обязан хоть немного побыть
прогрессором. Рецепт пороха я не знаю, булатную сталь ковать не
умею, да и вообще полезными знаниями почти не обладаю. Но только
почти!
– Преступник в тюрьме просто
отдыхает, – начал пояснять я. – Сидит себе, жрёт казённый харч на
халяву. А пусть поработает на благо города! Искупит свою вину
ударным трудом на пользу общества.
– И почему я подозреваю, что именно
ты готов представлять это общество? – нахмурилась Орана.