- Аксинья, держите, - поставил передо мной миску. – Вы супа
из бобов откушаете? А потом охотничий трофей…
- Я так голодна, что согласна съесть его даже без соли и
холодный! – подалась вперёд и заявила пылко.
- Ух! Какая барышня! – расплылся в улыбке солдат, плюхаясь
на скамью напротив. – Обычно жеманничают, по зернышку клюют – талию берегут, а
Вы с аппетитом… и самая така ладна, - обвёл меня горящим, масляным взглядом
актер-вояка.
- Ярополк, - рявкнул над головой мужской голос и я от
неожиданности вздрогнула. – Перестань глядеть на барышню и заигрывать. Ешь уже!
Ярополк крякнул и махнув головой, пододвинул к себе плетеную
корзину и, взяв половинку серого хлеба, надломил. А Сташевский уселся рядом и,
развернувшись ко мне лицом, пытливо уставился. В его взгляде читался укор,
недоверие и плохо скрываемый интерес ко мне лично. Меня так и подмывало
сказать: ну что опять? Чем недоволен поручик?
Он засопел и невысказанное недовольство повисло в
воздухе. Подхватив мою пустую тарелку,
поднялся и направился к очагу.
Мужчины заполонили пространство вокруг и лишь женский грубый
голос, периодически раздающийся изнутри одноэтажного строения, внушал
уверенность, что повариха Степанида даст отпор нахальству мужчин и за меня.
Над столом распространился запах свежеприготовленного блюда.
Мужчины ели молча, лишь изредка переговариваясь, на меня и прижавшегося сбоку
поручика смотрели с интересом. Видимо до тех, кто не присутствовал на охоте,
дошли слухи о стрелявшем в девушку и каждый норовил если не открыто, то
намеками, взглядом поинтересоваться о случившемся. Аверьян то и дело отрывался
от ужина и в упор смотрел на мой профиль, на то, как я осторожно ем. Я так
хотела кушать, что не обращала внимания на качество и чистоту посуды, черпая
щербатой ложкой густую похлёбку.
- Заметно, что барышня проголодалась, - произнес Аверьян,
потянувшись через стол за ломтем хлеба. – Нравится стряпня нашей Степаниды?
- Очень вкусно. Надо лично поблагодарить ваших поваров, -
благодарно улыбнулась Аверьяну.
- Пойду отрежу нам мяса, - и с этими словами перелез через
скамью и направился в сторону тлеющего очага.
Мужчины, большинство покончив с первым блюдом, сгрудились
вокруг свежеприготовленного жаркого: один держал вертел вертикально, воткнув
острый конец в деревянный спил, другой большим ножом, словно тесаком отрезал
куски мяса в тарелки, что подставляли кавалергарды. Про меня они временно
забыли и я, утолив первичный голод, понемногу расслабилась. Клонило в сон, рука
побаливала и давила повязка. Мне не терпелось добраться до своего рюкзачка,
достать таблетку анальгина и упасть на кровать. Не важно где: хоть в конюшне,
на телеге, лишь бы на время забыться. А проснувшись по утру с радостью
обнаружить, что я просто видела дурной сон с попаданием в прошлое.