— И я тебя, свинка моя, — улыбнулся Платон.
Натянутая улыбка медленно сползла с его лица, когда он отвернулся.
Зубы стиснулись сами.
Сколько же страданий ему доставлял этот её «поросёночек».
С детства круглоголовый, крепко сбитый, Платон знал, что не красавец. Не сказать чтобы комплексовал, но и насмехаться над собой никому не позволял. И когда вырос до сих пор ощущал себя немного крупноватым. Это «поросёночек» он терпел только потому, что так называла его она.
Теперь оно казалось ему издёвкой. Тонкой, но всё же насмешкой над ним.
Сука!
Да, он подумал. Даже заказал для неё вексель.
Даже уже решил, как символично потратит этот её миллион.
И отдал соответствующие указания.
Вышло, конечно, спонтанно и со зла. Но уже как вышло…
— Зачем тебе эта девчонка, Платон? — хрустя пальцами, нервно мерил шагами кабинет Селиванов, пока не остановился у стола.
На столе перед Платоном лежала та самая мятая фотография.
В сердцах, в растрёпанных чувствах скомкав фото, Платон и не подумал, что не стоит раскидываться личным архивом, но потом сообразил, какую допустил оплошность. И Селиванов, что и был отправлен за снимком, имел возможность, во-первых, убедиться в репутации ресторана и в их лояльности к постоянным клиентам — грязный снимок он лично нашёл под грудой мусора, а не в кармане официантки: даже увольнять никого не пришлось. А во-вторых, первый и единственный после Прегера узнал, что у того ветвистые рога пятилетнего оленя. Не удивился: неприязнь у них с Ритой была взаимная. Но ходил по краю, если собирался это как-то прокомментировать.
— Ты же знаешь, что так это не работает? Глаз за глаз, зуб за зуб?
— Тебя это не касается, — предупреждающе понизил Платон голос.
— А я не о тебе, и не вот об этом, — кивнул он на снимок. — Я о себе и о девчонке. Ты решил показать, что ты хозяин, а я холуй? Я и так знаю своё место. Хочешь наказать меня — накажи. Понятия не имею за что, но хочешь — накажи. Она тут причём?
— Ты же даже не знаешь о чём мы говорили, — усмехнулся Платон, откинулся к спинке кресла, соединил подушечки пальцев и рассматривал помощника с удивлением. Платон, конечно, заметил, что Селиванова интересовала девушка, но не думал, что настолько. — Так с чего вдруг бросился её защищать?
— С того, что давно тебя знаю. И видел, как ты был зол. И теперь знаю почему. Вряд ли ты предложил ей что-то хорошее.