Меня же трясёт так, что зубы клацают.
Я же его жена, в конце концов. А он сам лишь несколько часов назад шептал мне нежности и сгорал от страсти.
Или всё было ложью? Игрой?
Ведь моё появление на этом подиуме тоже наверняка спланировано… Как и смерть Вадима.
– Ну-ну, не плакать! – раздаётся сзади воркующий голос. Холёная рука ложится не на плечо. Человек непонятного возраста и ориентации притягивает меня к себе, целует в лоб. – Тихо, девочка! – улыбается накачанными ботексом губами. – Всё будет хорошо.
И вот свет прожекторов выхватывает его. Он раскидывает руки в стороны, расплывается в улыбке. Сверху, прямо к его лицу, падает золотой микрофон, зависая на проводе на уровне рта.
– Дамы и господа, – начинает он (она? оно?) трудно определить: строгий яркий костюм, туфли на острых каблуках, лихой выбеленный чуб на одну сторону, глаза с подводкой… – и вот мы дождались этой минуты. Дождались, пока здесь, перед вами, окажется главный лот нашего аукциона – невинная дева. Посмотрите, как она хороша! – теперь высвечивают меня. – Волосы, словно медь. Зелёные глаза. Белая кожа. Настоящая юная колдунья! Уверен, она уже похитила чьё-то сердце. Да?
– Да! – раздаётся из зала.
Теперь я не вижу лиц, но я чувствую – похоть, азарт, жажду… Кажется, слышу их тяжёлое сбитое дыханье. Кожей ощущаю взгляды.
Пираньи были у меня на свадьбе. И они были милосердны. Здесь же – демоны. И они не ведают жалости.
– Начнём торги! – вещает распорядитель. – Начальная цена…– сумма просто баснословная. Мне бы порадоваться, что оценили так дорого. Но радости нет – ведь Ресовскому придётся перебить названную сумму. А это значит… Когда за тебя платят такие деньги, ты теряешь право даже на малейшие крохи свободы.
Наверное, он сейчас ликует.
Дальше полная дичь – суммы летят всё выше и выше. В поднебесье. Головокружительные. Нереальные. Откуда у людей такие деньги?
Наконец торг останавливается на цифре с семью нулями. В долларах.
Распорядитель аукциона озвучивает её раз… и бьёт молоточком…
Два…
Бьёт молоточком.
Противный толстяк, который назвал эту сумму, шарит сальным взглядом по моей фигуре и самодовольно ухмыляется, должно быть, представляя, что будет делать со мной.
Меня мутит от одной мысли достаться ему.
Это против правил, но я обхватываю себя руками, ёжусь.
Гадко. Как же гадко.