Хуже, чем когда я сидела в клетке.
– И… – распорядитель заносит молоток, чтобы огласить мой приговор, когда раздаётся:
– Умножаю на три, – голос звучит ровно.
Я понимаю – он ждал.
Ресовский выходит в полосу света, подходит вплотную к подиуму, не сводит с меня глаз. В их темноте плещется что-то похожее на тревогу.
Или это игра светотени и моего разбушевавшегося воображения?
– Вы великолепны, господин Ресовский, – соловьём разливается распорядитель. – Девушка уже можно сказать ваша. Но я обязан следовать регламенту.
И снова раз.
Удар.
Два…
…занесённый молоток.
– Удваиваю, – раздаётся из зала.
Он тоже выходит вперёд, попадая в полосу света. Ярко-синие глаза смеются надо мной. Губы кривит циничная усмешка…
Нет…
Только не это!
Только не он!..
Задыхаюсь, схожу с ума от паники, отшатываюсь и…лечу во тьму.
АРИСТАРХ
Она боится.
Девочка вся дрожит, когда вкладывает свои тоненькие пальчики в мою ладонь. Осторожно сжимаю.
Я рядом. Всё будет хорошо.
Она вскидывает на меня глазищи, громадные, в них – солнце, проходящее через весеннюю зелень. И страх.
Блядь.
Она боится меня!
Как мне доказать тебе, глупышка, что я не причиню вреда? Что мне самому страшно. Так, как никогда не было прежде. Страшно, что-то сделать не так, сломать тебя ненароком – такую миниатюрную, такую хрупкую, оказаться полной мразью в твоих глазах.
Будем бояться вместе, малышка?
Свадьба проходит, как в тумане, – потому что мне плевать на поздравления, на лживые улыбки псевдодрузей, на гламурных блогеров, которые сегодня соберут солидный урожай лайков…
Мне не плевать только на страх девочки, на её нервозность, зажатость. И толпа, которую я сам же собрал, несказанно бесит сейчас.
Не терпится утащить её в номер и любить до утра, как она этого заслуживает. Что парила, кричала от счастья и не смела бояться.
Я почти ничего не пью – пьян от вкуса её губ, от манящей сладости юного тонкого тела под ладонью.
Стилисты постарались на славу – моя девочка выглядит, как сказочная фея. Тонкая фата – будто прозрачные крылья за спиной. Кажется, вот-вот улетит, стоит только отпустить.
Наконец удаётся унести её с праздника – пусть продолжают без нас. Заношу её в лифт, впечатываю в стену и набрасываюсь с поцелуем.
Ммм… какая вкусная! С ума можно сойти!
Девочка бьётся, сопротивляется. Она уже моя законная жена. Я могу надавить, потребовать. Но нельзя.