Мы не одни.
Спустя пару дней, предположительно в четверг, их снова заставили
принять душ. Гермиону отвели первой, как и предполагалось, в
одиночестве. Долохов снова наблюдал за тем, как она раздевается,
как под ее ногами брызгает во все стороны вода. Он очистил
заклинанием ее одежду и принялся по очереди вручать ей ее, начиная
с трусиков. Долохов хищно улыбнулся, проведя рукой по хлопку, пока
она стояла перед ним в одном полотенце. — Наслаждайся, пока можешь,
грязнокровка, — произнес он. — После торгов они тебе не
понадобятся. Девушка никак внешне не отреагировала на его слова.
Она сконцентрировалась на том, чтобы оставаться бесстрастной.
Натянув под полотенцем трусики, Гермиона быстро надела оставшуюся
одежду на все еще мокрое тело. Ее отвели обратно в комнату и
забрали пять других девчонок, затем еще пять… Ни одна из них не
жаловалась по приходе на отсутствие уединения в душе. Таким
образом, она предположила, что это было ее личным отягощающим
обстоятельством. Среди девушек прошел слух, что Аукцион состоится в
эту пятницу вечером. Достаточно было одного шепота за пределами
комнаты, чтобы сделать такой вывод. Джинни уже, казалось, обсудила
эту новость с каждой, дабы выяснить как можно больше деталей.
Гермиона сидела в углу вместе с Луной, в то время как блондинка
играла с ее волосами, заплетая их в небрежную косу. — Стоит ли нам
снова попытаться? — спросила в голос Джинни. — Да, у нас нет магии,
но мы возьмем количеством. Мы атакуем все вместе! Комната
погрузилась в тишину, и спустя мгновение кто-то произнес: — После
того, что случилось с Парвати и Лидией… Я не думаю… — На вашем
месте я бы больше боялась выжить, чем умереть, — сказала Пэнси,
уставившись на свои ногти. — Так ты с нами, Паркинсон? — спросила
Джинни. Та лишь ухмыльнулась. — Я сама по себе. — Гермиона? У тебя
есть идеи? Они ведь не увеличили число охраны. Только Долохов да
еще один. В следующий раз, когда они войдут в комнату, мы могли бы…
Не знаю… — Джинни вскинула руки и уставилась с надеждой в глазах на
Грейнджер. Джинни, принимая душ, не думала о том, что ее
рассматривают со всех сторон. Она не видела, как Лидия Бакстер
истекает кровью. Не слышала крики Луны. Не чувствовала тепло руки
Долохова у себя между ног, не ощущала его зловонного дыхания у
своего лица, пока он перечислял, что конкретно хочет сделать с ее
телом. Джинни элементарно могла говорить. Ее жажда свободы просто
поразительна. Правда. Но Гермиона была не в силах смотреть в ее
полные надежды глаза, ведь уже не понаслышке знала о подчинении и
пытках, чтобы обсуждать это снова. Все эти люди умрут, образуют в
душе гриффиндорки ее личное кладбище. А Джинни ждала ответа. Как и
все присутствующие в комнате. Но ведь Гермиона не могла говорить.
Вместо этого она только пожала плечами. Джинни несколько раз
моргнула, перевела взгляд на девушек, которые готовы были
разреветься, посмотрела, как глаза Пэнси сузились в этот момент, а
Пенелопа Клирвотер уставилась в пол. Луна взяла гриффиндорку за
руку, переплела их пальцы и тихо запела. — Никаких идей? — Уизли
нахмурилась. — Совсем? Мерлин, Гермиона! Подумай, чего тебе стоит?!
Глаза рыжеволосой горели, все пристально наблюдали за ней. —
Джинни… — начала Чжоу. — Нет! У нее