— Тш-ш. — он приложил палец к моим губам, — Слишком быстро. Ты ответила слишком быстро. Ты мне лжешь, милая.
Мурашки пошли по спине.
— Как считаешь, Ариша достойна наказания?
— Я...
— Я спрашиваю не у тебя. — убрал палец от моих губ Рома.
— Верно. Достойна. Чтобы вспомнить, насколько важен Арише ее муж. И как сильно она его любит. — Рома говорил как будто с кем—то, и это было жутко. Он взял меня за плечи и развернул к себе. Потом убрал с улыбкой упавшую мне на лоб прядь волос и спросил:
— Ты готова, милая?
Готова к чему? Мне было страшно.
Он взял меня за руку и отвел к доске и ножу, где я резала овощи. Встал за мной, провел руками по плечам, потом обнял за талию, прижимая крепко к себе, переместил руки на грудь и сжал ее, шепча в шею:
— Ариша... Надеюсь, эта боль будет ничем по сравнению с твоей любовью ко мне.
Я вздохнула, и тут произошло необьяснимое — он взял нож и полоснул мне по ключицам. Я закричала и дернулась, а Рома провел пальцами по ране, размазывая кровь, и повернув к себе лицом, облизал палец и провел им по моей губе.
— Довольно игр.
Я уперлась руками в стол, глядя затравленно на него, а Рома, схватив меня за волосы, наклонил резко мою голову в открытую кастрюлю с кипящей водой на плите, оставив в нескольких миллиметрах от булькающей воды.
— Рома! Хватит! Пожалуйста! — я дернулась, но из его хватки было не вырваться.
— Я очень расстроюсь, если прекрасное личико моей жены будет испорчено. — сказал спококно он. Пар уже обжигал мне лицо, я зажмурилась, чувствуя как кожа на лице горит.
— Что ты хочешь услышать? — плачущим голосом спросила я. Не могла уже терпеть.
— Что я хочу услышать? Твои искренние раскаяния в твоих ошибках. Я хочу услышать, как ты искренне сожалеешь, что такая рассеянная и недостаточно любишь своего мужа, который готов убить за тебя.
— Я... Я... — голос обрывался и хрипел, — Я не могу так говорить! Отпусти меня!
Голова резко вскинулась, я судорожно вдохнула и выдохнула, отрыв рот.
— У тебя пять секунд.
— Я... Я...
— Один.
— Рома, прости меня!
— Два.
— Рома, я буду впредь внимательней, и не буду...
— Три.
— Я виновата перед тобой, прости меня! — нервы сдали, и я расплакалась, преодолевая в горле ком.
— Четыре.
— Что еще сказать?! Что?
— Пять.
Он отпустил меня, слегка толкнув и разочаровнно произнес: