Год назад
Рома толкнул меня к стене и, схватив за шею, сжал так, что мне стало нечем дышать, а потом впился в мои губы с такой жадностью, будто во сне сохранялся последний воздух на земле. Покусывая мои губы, прошептал в них:
— Какое блюдо ты принесешь мне сегодня, моя чертова официантка?
Я притянула его к себе за галстук вплотную, его дыхание опаляло мою кожу, а глаза пожирали меня.
— Сегодня… — прошептала я. — Отдаю под прекрасным сицилийским соусом… — развязывая галстук, отбрасывая в сторону. — Себя.
Ещё один жадный поцелуй. Кирсанов взял меня за волосы, резко рванул вниз. Мне было больно. Отпустил мою шею, чтобы поцеловать меня в шею, а потом оставить засос на ключице и снова вернуться к моим губам.
— Содержимое пока мне нравится, но заправлять будешь не ты, Ариша. — прошептал он мне на ухо и отпустив волосы, стал меня раздевать. Ни разу не медленно, он порвал мою блузку, пуговицы выскочили. Я стала расстёгивать его рубашку. Воздух между нами накалялся с ужасающей скоростью. Но он взял меня за руки и опустил к ремню штанов, а затем заставил опуститься меня перед ним на колени. Я послушно отцепила бляшку его ремня и стала вытягивать сам ремень. Потом потянула вниз молнию, чувствуя твердость под тканью, и стала стягивать с него штаны, потом белье…
Я прекрасно понимала, к чему идёт.
Обласкав член Ромы пальцами, я заставила Кирсанова помучиться, проводя по члену языком и покусывая плоть. Налившийся кровью, твердый, покрытый такими притягательными венками, я взяла его в рот. Медленно начала его посасывать, но Рома не хотел ждать, он взял меня за волосы, накрутил их на руку, прижал к стене и заставил действовать активнее. Я легонько сжала зубы, показывая, что могу сама с ним справиться, из его рта вырвался стон, он назвал меня сучкой и с досадой заметил, что ему нравится то, что он видит. Я ускорилась, взяв рукой за основание и легонько сдавила пальцами. Член теперь легко скользил в моем рту до самого горла, Рома стонал, сжимая зубы и я ощутила как сама возбуждают от его стонов. Доставить любимому человеку удовольствие приятней всего, даже приятней, чем себе.