— Если этот Михалыч сам не связан с
криминалом.
— Байкеры, что облюбовали базу —
ребята своеобразные. Но чтобы лютые отморозки — это вряд ли. Давай
попробуем все же поговорить с Михалычем. Думаю, туда наведаться.
Могу тебя домой завести. Устала, наверное.
— Нет, я с тобой.
У Тимура в по груди разлилось тепло.
Он, в общем-то знал, что она это скажет, но всё равно порадовался.
Сейчас, когда Новый год неумолимо приблизился, и его срок
стажировки заканчивался, он особенно остро воспринимал каждый
момент, проведенный с ней вместе.
…Пока ехали в сторону Копейска, из
анатомического отдела поступила информация. Оказывается, Козаченко
Михаил Михайлович был уже пять лет как посвящен в Магическую тайну.
Пару раз он проходил свидетелем по каким-то незначительным делам, и
охотно шел в контакт со следствием. Это было большой
удачей.
База «Золотой корень» находилась
недалеко от Копейска в живописной местности.
По синим сумеркам эмэсбешники вышли из
машины и огляделись. Лес вокруг был тих и красив после прошедшего
накануне снегопада. Легкий морозец крепчал, пощипывая нос и
щеки.На территории базы,
расположившейся на побережье заснеженного пруда, было несколько
коттеджей разной архитектуры и периода постройки, большая рубленая
баня, здание тира и приличного размера гараж недалеко от
хозблока.
Михалыч ожидал их у входа в небольшой
деревянный дом с табличкой «Администрация» над входом. Он оказался
невысоким мужичком в коричневом пуховике. Ноги у него были
короткие, а тело — непропорционально длинное. Из-под шапки-пирожка
торчали жесткие волосы с проседью. На взгляд Марты — настоящая
жесткошерстная такса.
Они с Тимуром предъявили
удостоверения.
— Здесь говорить не будем. Сегодня
народу почему-то полно, — простуженным, гнусавым от насморка
голосом, произнёс Михалыч. — Новый год отмечать уже начали. Давайте
в «теплушку», что за гаражом. Там батарея греет, а лишних ушей —
нет
«Теплушкой» оказался большой
утепленный киоск, который привезли на базу лет двадцать назад.
Помещение было страшно захламлено, и чем-то напоминало ремонтную
мастерскую. Во входную дверь сверху были вбиты несколько стамесок,
выполнявших роль вешалок для промасленных, ни разу не стираных
спецовок. Справа от входа пола до потолка тянулся самодельный
стеллаж с инструментами. Сбоку, на столе, среди ряда немытых кружек
с ободками от следов заварки, располагался замызганный
электрический чайник. Над ним, словно бы в насмешку над атмосферой
грязного рабочего помещения, висел новенький глянцевый
плакат-календарь на будущий две тысячи двадцать второй год. С него
взирал суровый мужик в вышитой косоворотке, обнимающий медведя.
Надпись под датой гласила: «Сила славян — в правде».