— Я работаю у сапожника каждый день с рассвета до заката. — ответил Филипп. — Если придешь, я постараюсь выйти.
После этого дети попрощались, и каждый пошел по своим делам.
Анна пришла к родителям, когда они все вместе проводили теплый вечер у камина и рассказала о своем знакомстве с Филиппом, о его дедушке и фонариках.
— Вы сможете ему помочь, правда? — с надеждой Анна смотрела то на маму, то на папу.
— Это очень дорого, Анна. — сказал после недолгой паузы Лео. — Мы, конечно, можем немного пожертвовать для этого бедного старика. Я тебе отдам их прямо сейчас. Передашь этому мальчику, когда мы в следующий раз будем в городе.
Анна смотрела на Катрину, но та молча вышивала панно, чем занималась по вечерам. Девочка вздохнула. Почему мама молчала?
Вечером они зажгли фонарики, и Анна зажгла свой фонарик для того дедушки.
Она сидела на крыльце их маленького домика, гладила Уголька и думала о том, что же скажет Филиппу, когда они снова встретятся?
«Неужели и мы такие бедные, что у мамы с папой нет столько денег?» — озадаченно думала Анна, глядя на колыхающиеся в темноте от ветра кроны деревьев.
Глава четвертая. В лавке сапожника
С утра светило яркое солнце, и день обещал быть чудесным. У Анны было хорошее настроение от предвкушения новой встречи со своим новым другом. Ведь у нее раньше никогда не было друзей-детей. Ее друзьями были ее мама с папой, курочки, Бурка и, конечно, самым лучшим ее другом был усатый Уголек. Вскоре они приехали в город, повозка остановилась. Она быстрее Лео вылезла из нее, а за девочкой выскочил и кот. Анна нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и оглядывалась вокруг. Наконец, Лео стреножил Бурку, похлопал лошадку по спине и, взяв дочку за руку, направился по городскому переулку к лавке сапожника.
Зазвенел колокольчик, и в нос Анне ударили запахи кожи и гуталина. В лавке стояла какая-то сухая тишина, слышалось только как кто-то чистит обувь, да стучит молоточком, наверное, по подошве какого-нибудь башмака. Анна была здесь впервые, и с интересом разглядывала вывески внутри, разную обувь, новую и старую, нуждающуюся в починке. Не успела она все как следует рассмотреть, как к ним вышел сам сапожник — в фартуке, немного испачканном, о который он вытирал руки с закатанными по локоть пожелтевшими рукавами. Это все, что запомнила Анна, после того, как они с папой вышли из лавки.