Родители переглянулись. Катрина улыбнулась, опустив глаза на вышивку, а Лео развел руками.
— Что ж, за его дедушку ты уже зажигала фонарик, теперь для сапожника, а когда же ты зажжешь его для себя?
Анна подумала.
— Не знаю. Может тогда, когда мне самой будет что-то нужно.
И они зажгли фонарик. Анна не могла и предположить, что когда-то она зажжет фонарик ради себя. Ее родители не болели, она сама — тоже. Все было хорошо.
Но, как часто это бывает, к нам приходит то, чего не ждем и именно тогда,
когда
мы не ждем.
Вот и сапожник не ожидал, что с ним может произойти что-то подобное. Сидя на пепелище, оставшись без единой копейки и думая о своей жизни, этот человек даже не подозревал о том, что где-то на окраине города зажегся огонек сочувствия к его горю. Зажжется, несмотря на то, что сапожник был не самым добродетельным человеком в городе (и даже в мире), может быть он даже не заслужил этого. Но тот, кто зажигал ради него этот огонек, не рассуждал о том, какой он человек.
Сапожнику на ум пришли отобранные у Филиппа деньги, и ему стало совестно, что выгнал мальчика. Филипп всегда усердно помогал сапожнику, и этому, закоренелому в своих грехах человеку, стало жаль.
«Так мне и надо» — подумал он.
Зажженный ради сапожника огонек пробрался в его окаменелое сердце и высек в нем маленькую искру человечности. Он поднялся, и, оглядев свою погибшую лавку, отправился домой, думая о том, как ему дальше быть.