Третьему, по имени Антон Барб, досталось должность смотрителя за
яслями — по сути, он отвечал за снабжение для коней.
Предполагалось, что еду и воду люди достанут для себя сами, но за
состоянием лошадей правильному полководцу надлежало следить. У
Барбов был интересный герб — золотые пчелы на синем фоне. И щит с
этим гербом был у него и четырех его “друзей” — у них вообще не
было слуг, все они были легкими всадниками в коротких кольчугах,
шлемах и с метательными копьями. Это заставило меня заподозрить в
Антоне не вполне аристократа — но он, единственный из всех троих,
мог создать из льда снаряд с острым шипом, который на довольно
большом расстоянии бил не хуже чем кинжал с узким лезвием.
Напоминала эта магия ледяной арбалетный болт, но Антон упорно
называл его “Ледяной пчелой”. Я не спорил — наверняка семейный
прием, зачем человека дразнить.
Как оказалось, Барбы были выходцами из Таэна и у Антона была
минимум пара дальних родственников в Вечном Городе. Именно это и
решило вопрос с его назначением. Честно говоря, я был практически
уверен, что мелькавшие рядом со мной щиты с пчелами принадлежали
его спутникам. Да и “Ледяных пчел” я не видел, хотя Ланс как-то
раззадорил его пострелять по стене и Антон выпустил подряд четыре
штуки. Подозреваю, Барб отстал еще во время первой атаки и потом
держался подальше от боя. Отстреливаясь от тех, кто пытался к нему
приблизиться.
Занимаясь всей этой властной возней, я чувствовал себя солнцем.
Однажды французский король назвал себя Королем Солнце — но вот
только теперь я разглядел за этой напыщенной метафорой скрытый в
тени смысл. Я был как центр масс. И совершенно случайные, летящие
по траекториям своих жизней люди, попадали в поле моего притяжения
и начинали вращаться вокруг меня. Набирая массу и обрастая
собственными спутниками. А мне приходилось мириться с этим мусором
на орбите, подсвечивая их светом своей славы.
Поскольку мне не нравился никто из этих троих, я постарался
максимально размыть границы их полномочий и столкнуть лбами, не
давая в руки слишком много власти ни одному из них.
Поэтому, в нагрузку, каждый из троих еще и решал вопросы с
приблудившимися к моему отряду маркитантками, бродячими торговцами,
ремесленниками особенного рода — кожевенники чья мастерская
помещалась в двух мешках подвешенных через плечо и у которых даже
не было собственной кожаной обуви, кузнецах с крохотными горнами,
которые однако могли сносно выправить погнутый шлем, плотников,
готовых выстругать новое древко из материала заказчика и издалека
немного похожие на индейцев из-за пришитых к шапкам охапок перьев
для оперения стрел, которые они собирали на продажу прямо по
дороге.