Внутренне вздрогнув, я сказала сама себе: началось! И, схватив ту самую, старую и дырявую шаль, в которой я появилась в приюте, рванула в боковой флигель, где и спряталась в кладовке для швабр и тряпок.
Сердце у меня колотилось как бешеное. Так громко, что даже было страшно, что меня обнаружат по его стуку. Подождав, пока стихнут шаги воспитанников приюта, сгоняемых в столовую, я осторожно открыла дверь кладовки и пробежала к выходу из флигеля. Открыв дверь наружу, я поплотнее закуталась в шаль. Дождь разошёлся не на шутку, но мне это в какой-то мере было на руку. Было темно, холодно и очень сыро. Я понадеялась, что по такой погоде на улице никого не будет и меня не заметят, пока я буду бежать к каретам.
С первой каретой мне не повезло. Багажный ящик, стоящий на задках кареты, оказался крепко заперт. Несколько раз дёрнув крышку, я прошмыгнула ко второй карете.
Здесь мне повезло больше. Ящик был не заперт и к тому же практически пуст. Внутри его валялись только какие-то тряпки. Я оглянулась по сторонам и быстро нырнула внутрь ящика. Поджав ноги и поправив своё длинное форменное платье, я набросила на себя лежащие здесь тряпки. Устроившись поудобнее, я потянула на себя крышку и, придержав, аккуратно закрыла. Хорошо иметь небольшой рост! Если бы я была чуть выше, то не поместилась бы в этом ящике.
Долгое время ничего не происходило, только дождь стучал по крышке багажного ящика. Я же хоть и была мокрая, но не замёрзла, тряпки послужили мне сразу и полотенцем, и одеялом. Пригревшись, я даже начала засыпать. Меня разбудил чей-то короткий вскрик. Затаив дыхание, я прислушивалась к сердитому мужскому голосу, пытавшемуся перекричать усилившийся дождь: — Быстро заходим, садимся на лавки и молчим! Если услышу от вас ещё хоть один звук, то рот заткну всем, предварительно связав по рукам и ногам.
Моё сердце дрогнуло и затрепетало, как крылья бабочки, зависшей над медоносным цветком. Видимо, «благодетели» рассаживали по каретам очередных жертв. Стало дико страшно, а вдруг сейчас откроют крышку сундука и найдут меня?! Я лежала и, сжав зубы, мысленно себя уговаривала: «Тише, Тэсса, тише!»
Потом громко хлопнула дверка, заржали лошади, и карета покатилась по центральной аллее приютского парка. Открываясь, скрипнули створки ворот, подпрыгнув на кочке, карета выкатилась на дорогу и поехала гораздо быстрей.