Занявшись делом, Катерина отвлеклась от тяжелых мыслей. Спать легла только в четыре утра, заведя будильник на восемь.
Казалось, она только положила голову на подушку, и уже прозвенел звонок. Проморгавшись, посмотрела сколько времени на телефоне. Убедилась, что зрение ее не подводит и перевернулась на другой бок.
Вероника спала, сопя веснушчатым носиком. Она очень походила на Клима внешне. «Моя дочка» — любил повторять Кравцов. Убрав со щеки кудрявую прядь, Катя тихо позвала:
— Ника, вставай! У меня есть для тебя сюрпри-и-из, — и наблюдала за мимикой просыпания своего ребенка.
— Мам, еще пять минуточек, — пробубнила, не открывая глаз.
— Вставай, засоня. Мы едем сегодня на море.
— Море? — один карий глаз все-таки проснулся.
Ну, еще бы! На море они были лет пять назад. Она и забыла, как это море на ощупь колышется. То Кравцову было некогда, то развод со всеми вытекающими финансовыми проблемами, когда денег впритык на ее одну зарплату. Клим платил алименты по-честному, но они все уходили на содержание ребенка и еще не хватало. Один кружок танцев влетал в копеечку, с костюмами для выступлений.
— Малыш, мы едем отдыхать. Сегодня! Я свои вещи собрала и кое-что из твоих. Но, думаю, ты тоже захочешь немного добавить? — сделала «пип» вздернутому носику.
— Ура! Мы едем на море! — соскочила тут же, осознав, что ее ждут новые приключения.
«Слава Богу! Хоть какие-то положительные эмоции за последние дни» — с улыбкой смотрела Катя на скачущую прыткой ланью дочерь.
Они плотно позавтракали кашей. Вероника уминала бутерброд с сыром, запивая его чаем. Катя закончила в это время всю их регистрацию и полностью оплатила тур.
Прекрасный день, полный надежд на лучшее. Их внизу ждет такси. В одной руке ручка чемодана, в другой зажата связка ключей от квартиры. Ника с рюкзачком за спиной нетерпеливо топчется рядом.
Дверной звонок обрубает все. Катя отдергивает руку от дверной ручки и припадает к глазку.
— Катя, нам нужно поговорить! Я все объясню! Кать, я знаю, что ты дома… Ты должна меня выслушать, Катя, — базлает Кравцов на всю лестничную площадку.
Непередаваемая сила и красота русского диалекта вертится на языке... С какого это хрена она еще должна осталась? Где та тряпочка, в которую нужно молчать? Еще немного и понесется, честное слово…
Дочка больно вцепилась в запястье и мотает головой как болванчик. Ей больно. Ей плохо от одного упоминания имени отцовского, а тут он сам на пороге стоит, требуя впустить.